Борис Титов: люди и вина большого роста

Наш разговор с Борисом Юрьевичем состоялся в один из тех осенних дней, когда над Москвой моросил дождь и ветер вялыми порывами гонял по набережной последнюю опадающую листву. Борис Юрьевич взглянул на осенний пейзаж, открывавшийся за окном своего кабинета, передернул плечами, как будто почувствовав зябкое настроение октября, и поморщился:
– Такая промозглая погода...
– Вы любите лето? – спросил я его.
– Я люблю весну. Развитие. Жизнь.
С такого невольного признания началось наше интервью.

– Борис Юрьевич, расскажите, пожалуйста, об идее платформы «Люди Роста». И почему, с Вашей точки зрения, на ней должен существовать винный клуб?

– Идея заключается в том, чтобы с помощью этого портала объединить людей не по образовательному, не по профессиональному и не по территориальному признаку, а скорее – по принципу общности душ, схожести взглядов и понимания того, как должна развиваться страна. И мы говорим не о политических убеждениях людей, а об их нравственных представлениях, об интеллектуальной близости, направлении их мыслей об экономическом развитии. Это ведь и есть современные люди России – думающие и открытые миру, не желающие ходить строем или просто сидеть на одном месте, получая зарплату от государства. Это люди, которые хотят строить свою жизнь, это новые российские модернисты, ратующие за то, чтобы наша страна встала в ряд самых развитых, эффективных, умных и удобных для жизни.

В контакте с этой платформой работают несколько серьезных организаций и объединений: Столыпинский Клуб, Институт Экономики Роста и, наконец, Партия Роста, которая дает нашим единомышленникам возможность проводить свои идеи в жизнь через выборный процесс. Мы считаем эту работу очень важной. К сожалению, без нашего участия в политике страна меняться не будет.

Однако кроме столь значимых государственных тем на этой платформе мы находим место и просто для наших любимых занятий. Поэтому здесь появляются странички, посвященные кино, литературе, досугу, туризму… Да, конечно, и без вина эта категория людей жить не может! Вино – часть культуры, а не только алкогольный напиток и хорошее настроение. Это сгусток культурных, исторических и эмоциональных аспектов, которые объединяют людей. Винные темы не случайно пользуются сегодня такой популярностью. Интерес к вину можно считать одним из опознавательных признаков успешной части среднего класса – тех, кого причисляют к категории Upper Middle Class.

Вот почему мы хотим представить здесь и винную страничку. Мы хотим, чтобы Люди Роста знали больше о вине в целом – ну и, конечно, надо, чтобы они постепенно привыкали к той мысли, что Россия возвращается в круг мировых винных держав. Мы хотим обозначить для всех интересующихся путь к российскому вину. К сожалению, очень многим на этом пути еще мешают предубеждения, но мы стараемся собственным примером их опровергать. В конце концов, если французам удалось сделать хорошую водку, то почему бы и русским не делать достойного шампанского? Сегодня нам уже есть что показать. Есть на чем задержать внимание – и специалиста, и массового потребителя.

– Вы – один из первопроходцев нового российского виноделия. Как Вы оцениваете путь, пройденный нашей винной отраслью за последние 15 лет? Какие достижения считаете наиболее значимыми? Каков уровень ее роста сегодня?

– Наверное, сначала надо представить себе уровень ее падения в недавнем прошлом. На определенном этапе мы практически потеряли отечественное виноделие. Если какие-то исторические имена еще оставались на слуху – как это было с «Массандрой», «Мысхако» или «Абрау-Дюрсо», – то достаточно было взглянуть на их состояние к началу 2000-х годов, чтобы понять масштаб катастрофы.

Наше виноделие начали уничтожать еще лигачёвским указом 1985 года, когда было вырублено около 15 процентов виноградников. Но основной ущерб виноделию был нанесен в девяностые годы. Да, девяностые просто добили российское виноделие. Наверное, можно признать, что отечественное вино не было очень качественным и конкурентоспособным. Но со спиртом Royal,который в не самые лучшие эмоциональные годы этой страны предлагался населению по доллару за литр, даже самый дешевый портвейн не мог конкурировать.

Когда в 2004 году мы впервые приехали в Абрау-Дюрсо и увидели состояние завода, то можно было прийти к выводу, что виноделия в стране больше нет.

Все вершины, до которых российское виноделие смогло дорасти до революции, и даже достижения, связанные с советским периодом, – все это было окончательно разрушено в девяностые.Нам пришлось все начинать заново.

Сначала я тоже не верил в российское виноделие – как, впрочем, и в российские курорты.

Я не считал себя большим знатоком игристых вин, но когда впервые попробовал Советское Шампанское от Абрау, то понял, что это… как бы вам сказать, совсем не то, что хотелось бы пробовать... Однако мы увидели это невероятное место, окруженное горами озеро, и поняли, насколько огромный потенциал стоит за Абрау-Дюрсо.

У Абрау, как у исторического бренда, уже была узнаваемость – оставалось лишь сделать эту узнаваемость позитивной.

У нас в то время был совсем не вкусный проект – нефтепродуктовый терминал в Порт-Кавказе. Я ездил туда, наверное, лет десять и даже не знал, что рядом с Новороссийском есть такое место… Впрочем, я уверен, что и сейчас многие подозревают, что Абрау не на Кавказе, а где-то в Крыму.

Для меня лично это был особенный вызов, потому что я никогда раньше не работал на потребительском рынке. До Абрау мы грузили нашу продукцию тысячами тонн, вагонами, цистернами, танкерами и никогда не ориентировались непосредственно на конечного потребителя.

Подумали и решили: давайте попробуем!

Начали изучать материал, поехали в Шампань, в Италию, Испанию, встречались с виноделами, читали книги… Хотя, честно сказать, я так и не прошел полного образовательного курса.

Поэтому мои дегустационные оценки не всегда звучат профессионально, цветочный оттенок я могу спутать с тоном персика, а про запах конской перхоти могу только догадываться…

Развивать виноделие в отдельном винном хозяйстве – это примерно так же, как строить коммунизм в отдельно взятой стране. Мы поняли, что виноделие – продукт коллективный. Если твоя винодельня – единственная в стране, то твой товар стоит, допустим, доллар. Но если ты делаешь то же самое, например, во Франции, Чили или ЮАР, то его цена уже, как минимум, два. Ты становишься частью винодельческого сообщества, которое уже зарекомендовало себя и получило определенную репутацию. Ты становишься совладельцем бренда винной страны. Именно поэтому нам надо было сделать из России винодельческую державу. Развивать приходилось не только собственное производство, но и наше профессиональное сообщество. Вот чем мы занимались все это время. И пока успели сделать только примерно три четверти необходимой работы.

Понимаете, виноделы России, по-настоящему, еще не конкуренты между собой. Наши конкуренты – иностранные винные компании. Конкурируя с ними, мы должны не только осваивать винный рынок России, но и выходить на внешние рынки. Действуя в рамках одной страны, крупному винному бизнесу развиться довольно сложно – рано или поздно, но придется ориентироваться и на экспорт.

И если говорить о самых важных достижениях отрасли, то я бы сказал: важно, что в ней появились лидеры. Это те компании, которые сегодня представляют hi-end и по уровню виноградников, и по качеству вин, и даже по архитектурному дизайну, который очень важен для развития винного туризма. Примеры такого подхода мы уже можем найти и в Крыму, где есть небезызвестная винодельня Alma Valley, и на Северном Кавказе, где есть и новая винодельня «Гай-Кодзор», и невероятное по своим техническим решениям «Имение Сикоры». А каков «Шато де Талю»? Настоящий Версаль построили в Геленджике! Я рекомендовал бы всем или погуглить, или просто заехать, чтобы посмотреть эти хозяйства.

– Заехать туда можно, например, по пути в «Абрау-Дюрсо», где тоже очень много интересного….

– Абрау – историческая винодельня, и с точки зрения дизайна, мы не могли, как следует, развернуться… Но, конечно, важны не только внешние эффекты. За эти годы в России удалось создать прочную базу для развития виноделия и нарастить объем производства. Надо отдать должное большим компаниям, которые производят не один миллион бутылок. Это уже не какая-то сладкая бурда, которую и вином-то назвать, пожалуй, было нельзя... Сегодня в ассортименте крупнейших винных компаний – вина самые разные по своей технологии, но все они – очень приличного уровня качества. Такие компании, как «Кубань-Вино», «Фанагория», «Абрау-Дюрсо», крымские «Массандра» или «Инкерман», задали совершенно новую планку качества для массового потребления вина.

Так что мы имеем и ультрасовременный hi-end, и достаточно добротный массовый сегмент виноделия. Но признания на мировом уровне мы пока не получили. Именно поэтому я говорю, что сделано лишь не более ¾ работы. И несмотря на то, что винные конкурсы вручают нам кучу медалей, а рейтинги наших лучших вин заслуживают уважения, мы пока не можем сказать, что вышли хотя бы на уровень Чили или Аргентины. В винную элиту мы еще не вошли.

– Борис Юрьевич, Вы ведь тоже эволюционировали как специалист и винный эксперт. Ощутили ли вы в себе изменение отношения к вину?

– Экспертом в вине я пока считать себя не могу. Мой уровень знаний о вине – лишь немного выше, чем у среднего потребителя. Когда я читаю чье-то красивое описание вина, я задаюсь вопросом: «А почему я сам всего этого в вине не услышал?». Но, например, когда в недавнем разговоре мы заспорили о вине с Владимиром Познером (которого я знаю с детства), я настаивал, что уж Бордо от Бургундии в «слепой» дегустации я смогу отличить. Наверное, важной вехой в моей личной винной эволюции можно считать то обстоятельство, что я полюбил шампанское.

– Когда Вы покупали Абрау-Дюрсо, Вы не любили шампанское???

– Нет! Тогда я любил виски! Знаете, в девяностые годы российский бизнес проходил непростой эволюционный путь от дикого капитализма к более просвещенным формам… Потом, на каком-то этапе, я с хрипотой отстаивал первенство больших вин Бордо перед Гранд Крю из Бургундии. А сегодня я уже понимаю, насколько утонченными и элегантными могут быть бургундские вина... И даже в виски я сегодня люблю более сложный, «торфяной» стиль.

Кстати, Абрау-Дюрсо сейчас тоже развивается в разных направлениях, а не только как дом шампанского и даже не только как производитель тихих вин. Мы уже сделали свой коньяк. Совместно с Дербентским коньячным комбинатом мы создали купаж, который считаем лучшим из существующих сегодня в России. Причем он далеко не самый старый – восьмилетний. Но я действительно очень доволен полученным результатом. Теперь мы планируем создать и свой виски. Правда, уже не в России, а в Шотландии. Сейчас уже работаем над созданием купажа. Начинаем эксперименты и с джинами, и с ромами. В очень небольших объемах, скорее – для себя, в Абрау-Дюрсо производим пиво (эль) и сидр (как классическим бутылочным методом, так и более быстрым методом Сharmat).

– Просто планов громадьё!..

– Но ведь нельзя же сидеть на месте… Всегда надо придумыватьчто-то новое.

– А скажите честно, Вы, как предприниматель, никогда не испытывали разочарования в винной теме? Ведь на пути нашей молодой винной отрасли было много трудных моментов… Многие обожглись, зафиксировали убытки, вышли из винного бизнеса… На какие основные ошибки Вы могли бы обратить внимание?

– Прежде чем начинать бизнес, надо иметь как можно более точное представление о рынке, о конкуренции и правильно оценивать собственные желания.

Мы тоже сначала плохо ориентировались и мало понимали, что надо делать в первую очередь. Но мы вовремя воспользовались советом. Мы заказали разработку стратегии у компании Strategy Partners, и получили четкий ориентир, в котором надо было продвигаться. Они провели огромное исследование рынка шампанского, исписали тонны бумаги, чтобы показать, какой было динамика этого рынка в разных странах. И указали нам на свободный сегмент российского рынка – sub-premium. Мы поняли, что не стоит пытаться конкурировать с французским шампанским, но также не стоит делать и то, что делает вся страна – тиражировать безбрендовое Советское шампанское. Средний сегмент игристых вин с оптимальным соотношением цены и качества тогда составлял всего около 2%, но он был практически не занят. Из российских производителей там не было вообще никого. Нас убедили идти в этом направлении. Во всех странах средний сегмент сначала отставал, а потом рос быстрее всех и со временем занимал долю от 20 до 40 процентов рынка.

Конечно, нам очень повезло, и нам сильно помог бренд. Для потребительского рынка бренд имеет первостепенное значение.

Рост наш был не таким уж быстрым. Мы начинали с 3,5 миллиона бутылок, но постепенно выросли и сейчас, спустя 13 лет, с учетом производства на всех наших площадках, дошли до уровня больше 40 миллионов бутылок.

Сочетание удовольствия и бизнеса – самая лучшая бизнес-модель. Производить десятки миллионов бутылок неизвестно чего – это просто бизнес, безо всякого удовольствия. Есть и другой путь в виноделии – достаточно много людей выпускают вино просто ради удовольствия, и показатели бизнеса для них не очень важны. Зарабатывать можно и на этом пути, но для этого вы должны выпускать вино уровня Petrus или Romanee-Conti, c рыночной ценой более тысячи долларов за бутылку. У нас таких вин пока нет, хотя несколько компаний идут в этом направлении и уже сегодня можно найти достойные образцы и среди вин «Лефкадии», и у «Дивноморского», и у «Сикоры», и у «Ведерникова», и, кстати, у «Абрау-Дюрсо».

Потребители жалуются, что качественные вина в России слишком дорогие. Это объяснимо – ведь если объемы производства небольшие, то производители вынуждены переносить свои затраты на меньшее число бутылок. Мы оказываемся в более выгодном положении, потому что у нас есть возможность распределить затратную часть на 43 миллиона бутылок. Иначе… Вы ведь знаете эту знаменитую шутку о том, как стать миллионером в виноделии? «Если Вы миллиардер, купите виноградник, постройте винодельню, и через несколько лет Вы станете миллионером».

– Производители чуть менее успешные не устают призывать государство оказать помощь российскому виноделию. Поддержка со стороны государства пока усиливается – как усиливается она, кстати говоря, и в Европе. Насколько, по Вашему мнению, виноделие вообще может обойтись без господдержки?

– Если Европа сможет обойтись без государственной помощи, то и мы сможем. Но если там помощь на государственном уровне будет оказываться и дальше, то для сохранения конкурентоспособности поддержка понадобится и нам. Европа прошла очень долгий путь в виноделии, и государство не раз субсидировало своих винных производителей. В результате на рынке мы можем наблюдать переизбыток массового вина. В какой-то момент из него даже начинали делать дизельное топливо!

У нас принципиально другая ситуация. Из российского винограда сегодня производится только около 25% потребляемого в России вина. Чтобы стать винодельческой державой, мы должны высаживать виноградники. Когда-то в России (вместе с Крымом) было 180 тысяч гектаров виноградников. Пусть вино, которое производилось у нас тогда, было не совсем того качества, которое мы бы хотели сегодня видеть, – но все же это был большой объем. По крайней мере, до этого советского размера наша винная индустрия просто обязана дорасти.

Вопросов, связанных с этим периодом роста, будет немало. В силу жаркого климата, выбродить насухо виноград, выращенный в некоторых наших винных районах (например, на Южном Берегу Крыма), довольно непросто. А в районах с более континентальным климатом (как, например, в Ростовской области или в Ставропольском крае), случаются очень суровые зимы, когда морозы достигают минус тридцати градусов, и лозы вымерзают.

Каждый урожай отличается погодными условиями. В прошлом году был идеальный сезон – удалось собрать много винограда, вызревшего до оптимальных кондиций. А в этом сезоне за все лето не случилось ни одного дождя, и урожай оказался меньше обычного. «Абрау-Дюрсо» смогло собрать только три с половиной тысячи тонн, хотя должно было собрать пять.

Мы говорим, что наши виноградники на той же широте, что и Бордо – но и Монголия ведь находится на этой же широте!

Конечно, государство должно помогать в таких трудных условиях. Без этой помощи мы просто не выйдем на определенные обороты и останемся неконкурентоспособными.

– Мы неизбежно приблизились к теме вступившего в силу этим летом Закона о вине. Неужели опять: «За что боролись, на то и напоролись?» Чего Вы ждали и чего все еще ждете от этого закона и связанных с ним подзаконных актов?

– Мы всегда – и в ходе проработки этого закона – продвигали мысль, что российское вино – это вино, сделанное из российского винограда. Национальное виноделие не может базироваться на вине, созданном на другом конце света. Но, с другой стороны, отечественный рынок пока не обеспечен сырьем…

Решать эту проблему можно было бы по двум сценариям.

Если помните, в тот момент, когда Россия готовилась перейти на условия рыночной экономики, стоял выбор: либо пойти по пути Явлинского, который предлагал программу «500 дней», либо по пути шоковой терапии, которую предлагал Гайдар. Так вот, принятие «Закона о Вине» в нынешней редакции означает, по сути, что мы, как и на заре рыночной экономики, выбрали путь шоковой терапии. Но короткий путь к решению проблемы обеспечения винной промышленности собственным виноградом связан с потерями. Часть предприятий уже закрылась или вот-вот закроются, потому что у них нет сырья. (Напомню, что только на четвертый год после высадки виноградника можно надеяться хоть на какой-то урожай.) Эти потери, конечно, будут замещены импортом… С другой стороны, наверное, «Абрау-Дюрсо» не решило бы вопрос создания полноценной сырьевой базы, если бы не этот шок. Нас поставили перед фактом, и мы побежали смотреть, какие виноградники можно приобрести. И решили проблему за счет покупки «Юбилейной». Приходится признать, что шоковые методы бывают нужны – но все же нужно давать и хоть немного времени, чтобы предприниматели смогли справиться с ситуацией.

– Вам не кажется, что общность «цеховых» интересов пока еще недостаточно осознана предприятиями российского виноделия? Насколько они готовы отстаивать свои интересы единым фронтом?

– Мы прошли все-таки достаточно длинный путь в этом направлении. В рамках саммитов, которые проводил Союз Виноградарей и Виноделов России, мы встречались, обменивались опытом, пробовали вина друг друга… Вспомните первый саммит и первый конкурс, в котором принимали участие два-три десятка компаний, а вся дегустация помещалась в одном небольшом зале. И сравните с последним, где было больше ста компаний и несколько тысяч посетителей. Развивается этот процесс в правильном направлении. Но виноделы сами по себе пока еще достаточно слабы, чтобы отстаивать свои права. Не случайно так важно было личное участие первых лиц государства: Владимира Владимировича Путина и Дмитрия Анатольевича Медведева – в решении главных вопросов отрасли. Ведь до этого мы десять лет не могли продвинуть идею ЗГУ!

– Тем не менее, мне кажется, что в области этических норм мы пока продвинулись недалеко. Участники винного рынка до сих пор позволяют себе неосторожные, нелицеприятные и порой безответственные высказывания в адрес друг друга, не думая о реакции потребителя, который пока и так с недоверием относится к отечественному виноделию. Что такое российское вино и кто такой российский винодел в глазах потребителя?

– Я с Вами отчасти согласен, но мне кажется, что именно сейчас мы проходим качественное изменение во взглядах потребителя на российское вино. Стыдливое отношение к российскому вину уже проходит. А гордость за то, что человек находит в бутылке с российским вином, возникает все чаще. К большому сожалению, уничижительные слова о российском вине сейчас чаще услышишь от наших сомелье, чем от потребителей. Потребитель уже понял: у нас есть что пить. Правда, многие по-прежнему уверены, что российское вино переоценено и должно стоить дешевле.

Надеюсь, что система ценностей в нашем виноделии со временем придет в соответствие с реальностью. Но произойти это может только на определенном этапе развития, когда издержки производства упадут или будут распределяться более равномерно.

– Вы, безусловно, знакомы с маркетинговой теорией «голубых океанов». Как Вы считаете, через какой фарватер может проходить путь в «Голубой океан» для российских вин?

– Мы проводили анализ, но, к сожалению, не успели выработать стратегию развития национального виноделия. Наверное, это и моя личная недоработка… Надо было своевременно задаться этой целью, как это было сделано, например, в Чили.

У нас, действительно, есть несколько преимуществ, которые позволили бы выделиться среди прочих вин мира.

Во-первых, у нас есть автохтонные сорта, которых нет нигде в мире. Они обладают уникальной генетической структурой, которая формировалась на протяжении тысячелетий без пересечения с большинством европейских сортов. Можно сказать, что наши автохтоны восходят к лозам, которые еще Ной высадил на горе Арарат. Самый известный среди них на сегодня – Красностоп, который для многих специалистов уже стал опознавательным знаком нового российского виноделия.

Еще одна важная особенность – в том, что у России, в отличие от многих винодельческих регионов мира, есть своя винная школа. Эта школа ведет историю от Льва Голицына, и ее наследие позволяло сохранить национальное виноделие в трудные времена.

– Важно, кстати, и то, что наша школа неоднократно пересекалась с другими, с одной стороны, подпитываясь научными и практическими идеями (в первую очередь, от французской), а с другой стороны, она и обогащала мировую энологическую науку.

– Я бы предложил как раз сейчас посмотреть на результат одного из таких пересечений. Мы ведь имеем свой небольшой виноградник в Шампани, который используем как полигон для разработки новых идей, обкатки новых технологий. И вот результат наших последних опытов в области органического и биодинамического виноделия. Прошу: Champagne Titov & Fils, Grand Cru. Знаете, свои имена надо ставить только под теми продуктами, в которых ты уверен на сто процентов. Давайте попробуем?

И Борис Юрьевич разлил по бокалам это великолепное шампанское. Надо признаться, оно отвлекло нас от глобальных проблем виноделия, и на протяжении нескольких долгих минут мы радовались его красивой игрой, ровным муссом, изумительно тонким ароматом с переливом цветочных, цитрусовых , яблочных полутонов и бодрящим вкусом с тонко обозначенной минеральной канвой солоноватого послевкусия. Молодое и полное жизненной силы Grand Cru – большое вино для людей, которые, как и его создатели, заряжены энергией роста.

СМОТРЕТЬ ВИДЕОЗАПИСЬ