Идиоты фон Триера

Четыре сумасшедших датских режиссера: Ларс фон Триер, Томас Винтерберг, Кристиан Левринг и Сёрен Якобсен в конце 20-го века подписали манифест, который назвали "Догма 95". Они пытались возродить истинный кинематограф и ввели несколько правил, например, запрет на искуственное освещение и фоновую музыку. В рамках Догмы были сняты

• Догвилль,
• Итальянский для начинающих,
• Последняя песнь Мифуне и еще целых 30 картин.

Идиоты

Вышедший в 1998 году, второй фильм «Догмы 95», фильм "Идиоты" Ларса фон Триера оказался провальным, собрав в полтора раза меньше собственного бюджета. Однако победа на Лондонском кинофестивале и номинация в Каннах говорят сами за себя. Противоречивый и провокационный, трогательный и глубокий, фильм таит в себе больше, чем может вместить одно произведение, и это и делает его гениальным.

О чем фильм

Идея фильма мне кажется абсолютно русской, своего рода достоевщиной. Только теперь Раскольников исследует не только себя, а собирает вокруг единомышленников, которые в итоге оказываются дрожащими тварями. «Идиоты – это люди будущего. В каждом человеке живет свой внутренний идиот», - проповедует Стоффер, главный в компании «идиотов». Он, кажется, единственный, кто действительно верит в идею и готов идти на все. Для всех остальных важнее общинный уклад и совместное веселье, они обретают тут семью. Это такой изобретательный коллективный способ уйти от реальности, групповая терапия. Немудрено, что все отказываются взять идиотизм с собой в этот реальный мир: идея утрачивает весь смысл для участников, система рушится.

Игра слов

Очень интересен выбор имен в фильме. Имя главной героини «Карен», например, произошло от греческого «Катарина» и означает «чистота». А «Стоффер» - сокращение от «Кристофер», что в греческом языке значит «последователь Христа». Но мне видится здесь еще и другая игра слов: Стоффер (stoffer – дат.) с датского языка переводится как «наркотики», «вещества». В итоге получается такой религиозный проповедник, который сам верит в идею и готов вести людей за собой, но на деле оказывается заигравшимся авантюристом, не готовым признать поражение. То есть, не проповедником, а наркодиллером, которого бросили, узнав о реальной цене «дозы». Наблюдается некая схожесть с героем Ланкастером Доддом из фильма «Мастер» Пола Томаса Андерсона.

О нравственности

Главный вопрос для меня: почему же Карен, одна из всех, соглашается поидиотствовать в своей семье? Парадокс заключается в том, что она – самый неиспорченный, почти святой персонаж. Она одна не участвует в оргии, и она одна спрашивает у Стоффера: «Есть же и правда больные люди. Разве можно хоть как-то оправдать эту игру в идиотов?». И получает ожидаемый ответ. Сама концепция трилогии «Золотое сердце» («Рассекая волны», «Идиоты» и «Танцующая в темноте») предполагает героиню с чистой душой, идущую на самопожертвование. А тут эта героиня вдруг берет и совершает самый жуткий поступок в картине.

Семейная трагедия, а особенно смерть ребенка, ложится не на одного человека, а на плечи всей семьи. Если ты отказываешься принять свою часть боли, то она переходит остальным. Человек слаб, и приди Карен на похороны – она бы не справилась, не выдержала бы ношу. Здесь, конечно, пропадает «русскость» картины и героев, нет той христианской готовности принять все страдания на себя. Защитная реакция, а не злой умысел заставляет Карен искать убежища среди молодых ребят, где так много жизни и смеха, что начинает казаться, будто ничего не было: никто не умер, а все вокруг счастливы. Так было всегда. Она нашла свой рецепт счастья.

Но не все так хорошо в Датском королевстве: компания начинает разваливаться. Кого-то забирает отец, кто-то понимает, что уже заигрался, а кто-то боится принять предложение Стоффера побыть идиотом среди близких или коллег. Быть может, Карен кажется, что если она пожертвует собой, то иллюзия не рассеется, а все вернется на круги своя. Но не думаю, что это так: в сцене в коридоре, когда она всех благодарит за время, проведенное вместе, в ее глазах видно осознание конца. Для нее-то это и правда конец: ей придется вернуться в семью и решать реальные проблемы.

Значит, ей уже начинает казаться, что это универсальное лекарство от горя и правда работает. Это становится ее защитой и спасением, когда она оказывается за столом под пристальным взглядом всех родственников. То, что она делает, литературовед В. Шкловский назвал бы остранением. То есть из-за того, что она прикидывается идиоткой, вся ситуация становится странной, парадоксальной и как бы нереальной. С помощью этого приема Карен будто заставляет эту реальность исчезнуть. Хотя, пожалуй, и не осознает этого.

Прелесть фильма заключается в том, что я, как зритель, сочувствую матери, которая не пришла на похороны собственного ребенка и бросила семью. Вообще поражает невинность и детская идиллия среди идиотов: эти блаженные улыбки, бег голышом по саду, милые колпаки на день рождения. Однако, перед нами все же не дети. Это не невинность, а инфантильность. Как бы ни было грустно это осознавать, пора бы, кажется, уже вырасти.