Как мы здесь оказались? Краткая история капитализма

Все мы знаем, что история влияет на людей потому, что она сообщает о решениях людей. Если вы хотите узнать, что будет в будущем, просто загляните в историю. Многие политические рекомендации подкреплены историческими примерами, потому что нет ничего более эффективного для убеждения людей, чем наглядные примеры из реальной жизни, успешные или неудачные. Ну к примеру, говорим мы про свободную торговлю. И говоря про свободную торговлю, какие страны мы отметим? Конечно, это будет Великобритания, а затем США. Мы скажем, что эти страны стали экономическими сверхдержавами только благодаря ей. Если бы они поняли, что их версия истории не соответствует истине, они бы не чувствовали себя столь уверенно, давая свои политические рекомендации. Им также было бы сложнее убеждать других.

А еще история может заставить нас усомниться в каких-то предположениях, которые мы принимаем как должное. Снова пример: когда вы узнаете, что передовые капиталистические страны развивались быстрее всего в истории между 50-ми и 70-ми годами 20 века, во времена, когда действовало множество ограничивающих правил и высоких налогов, у вас сразу может появится скептическая мысль в отношении к этому утверждению, что стимулирование роста требует сокращения налогов и устранения бюрократических препон. 

Поэтому история и полезна для осознания ограниченности экономической теории. И поэтому должны обращаться к истории.

Все мы считаем, что Великобритания и США лидировали среди других государств, потому что первыми приняли свободный рынок и свободную торговлю. Но! Большое но: начиная с короля Генриха VII, который правил с 1485 по 1509 года, монархи из династии Тюдор посредством государственного вмешательства способствовали развитию в стране шерстяной текстильной промышленности. А вы только вспомните уроки истории! Какой тогда был прорыв! Вмешательство со стороны правительства Великобритании было усилено в 1721 году, когда Роберт Уолпол, первый премьер-министр этой страны, обеспечивал таможенную защиту и субсидии для «стратегически важных» отраслей промышленности. 

Кроме того, отчасти благодаря программе Уолпола во второй половине XVIII века Великобритания начала продвигаться вперед. Например, к 1770 году она настолько начала опережить другие страны, что Адам Смит (все мы знаем, кто это) не видел даже необходимости в протекционизме и других формах государственного вмешательства для помощи британским предприятиям и производителям. 

Тем не менее прошло почти столетие со времени выхода книги Смита, прежде чем Великобритания полностью перешла на свободную торговлю (это случилось в 1860 году), когда ее промышленное превосходство стало бесспорным. В то время на нее приходилось 20% общемирового объема обрабатывающей промышленности (по состоянию на 1860 год) и 46% торговли промышленными товарами (по состоянию на 1870 год), несмотря на то что население страны составляло всего 2,5% населения всего земного шара; для сравнения, сегодня соответствующие показатели для Китая составляют 15% и 14%, хотя в этой стране проживает 19% населения Земли.

В США ситуация развивалась еще более интересно. К 1830-м страна могла похвастаться самыми высокими таможенными пошлинами на промышленные товары в мире — этот статус она (почти без перерывов) удерживала в течение следующих ста лет, до начала Второй мировой войны. В первой половине того века наряду с рабством и федерализмом протекционизм оставался постоянным яблоком раздора между промышленным Севером и аграрным Югом. Вопрос был окончательно решен после Гражданской войны (1861–1865), которую выиграли северяне. Их победа оказалась не случайной. Север взял верх именно потому, что уже полвека развивал обрабатывающую промышленность за стеной протекционизма. Персонаж классического романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» Ретт Батлер говорит своим соотечественникам с Юга, что янки выиграют войну, потому что у них есть фабрики, литейные предприятия, верфи, железные и угольные шахты — все то, чего нет у южан.

Свободная торговля сильнее всего распространилась на периферии капитализма — в странах Латинской Америки и Азии. Колонизация была наиболее очевидным путем для распространения «несвободной свободной торговли», но даже тем многим странам, которым посчастливилось не стать колониями, тоже пришлось принять ее. Методами «дипломатии канонерок»1 их вынудили подписать неравноправные договоры. Невозможность защищать и отстаивать молодые отрасли своей промышленности значительно способствовала экономическому регрессу стран Азии и Латинской Америки в тот период: там наблюдался отрицательный рост дохода на душу населения (со скоростью –0,1% и –0,04% в год соответственно).

В период своего пика капитализм приобрел основную институциональную структуру, которая существует и сегодня; в нее входят общества с ограниченной ответственностью, законодательство о банкротстве, центральный банк, система социального обеспечения, трудовое законодательство и многое другое. Эти институциональные сдвиги произошли в основном из-за изменений в базовых технологиях и политике. Позиция золотой середины: лучше всего капитализм работает при соответствующем государственном регулировании.

В начале 1980-х, сталкиваясь с экономическими кризисами, развивающиеся страны вынуждены были обратиться к Бреттон-Вудским учреждениям (МВФ и Всемирному банку). Те поставили условие: страны-заемщики обязаны были реализовать программу структурных реформ (ПСР), которая требовала снижения роли государства в экономике за счет уменьшения бюджета, приватизации государственных предприятий и сокращения требований, особенно в области международной торговли. Результаты ПСР всех разочаровали, если не сказать хуже. Несмотря на осуществление необходимых «структурных» реформ, в большинстве стран в 1980-х и 1990-х годах произошло резкое замедление экономического роста. Темпы увеличения доходов на душу населения в Латинской Америке (в том числе в странах Карибского бассейна) рухнули с 3,1% в 1960-1980-х до 0,3% в 1980- 2000-х.

С середины 1990-х идея глобализации стала определяющей концепцией времени. Это случилось благодаря технологическим революциям в коммуникациях (интернет) и в транспортной сфере (авиация, контейнерные перевозки), которые привели к «смерти расстояния». По словам сторонников глобализации, теперь у государств не было другого выхода, кроме как принять новую реальность и полностью открыться для международной торговли и инвестиций, одновременно проводя либерализацию своей внутренней экономики. Над теми, кто сопротивлялся этой неизбежности, насмехались, называя их «современными луддитами», мечтающими возвратить давно ушедшие времена и повернуть вспять технический прогресс (см. выше). Названия книг The Borderless World («Мир без границ»), Плоский мир и One World, Ready or Not («Единый мир, готовы мы к нему или нет») хорошо характеризуют суть этого нового дискурса.