«Мы все глядим в Наполеоны...»

Споры о величии и безжалостном фанатизме французского диктатора не утихают через 200 лет после его смерти.

Когда он ушел, ровно 200 лет тому назад, в мае 1821 г., мнения разошлись: кто он? Для одних – чудовище, убийца, для других – гений, создавший великую Францию, великую империю. Тот, кто никак не меньше Александра Македонского и Карла Великого. Только к 1936 г. насчитывалось более 200 тыс. работ о Наполеоне. Нам нужны не эмоции, а факты. Есть масса замечательных вещей, которые оставили за собой диктаторы, но если их положить на одну чашу весов, а на другую – уничтоженные жизни, какая из них перевесит? Ответ есть только один – жизнь человека, каждого человека, любого из нас драгоценна. А если речь идет о миллионах жизней?

Факты хорошо известны. Исходная точка – Тулон, Франция, 17 декабря 1793 г. Бунт роялистов в городе, решающую роль в его подавлении сыграл своей артиллерией Бонапарт. Ему – 24 года. Финал – Ватерлоо, нынешняя Бельгия, 18 июня 1815 г. Наполеону – 45 лет. Ему осталось жить еще 6 лет. Почти 22 года непрерывных войн, до 60 сражений – когда лоб в лоб, одна масса людей на другую. Сколько человек было убито? Сколько осталось бы жить, если бы не было Наполеона? Он почитается героем Франции, его прах – в военном пантеоне, Доме инвалидов в Париже. Там у него – 12 статуй, по одной – за победу, там бронзовые скипетр, корона и держава, там красного античного порфира каменное надгробие. И камень вывезен – вот уж символ – из России.

Так сколько же людей убито? Не меньше миллиона здоровых молодых мужчин только во Франции. Еще один ответ – французских солдат и офицеров – 1,2 млн чел. Всего погибли в наполеоновских войнах – 3,1 млн. Из почти всех европейских государств. А вот еще оценка: убиты в «европейских армиях» – около 3 млн, гражданских лиц – примерно 1 млн. Избивались целые города.

1796 г. «В Луго… толпа убила 5 французских драгун, за что город подвергся каре: изрублено было несколько сот человек, а город был отдан на разграбление солдатам, которые перебили всех жителей, подозревавшихся во враждебных намерениях». 1799 г. «Бонапарт приказал объявить населению Яффы, что если город будет взят приступом, то все жители будут истреблены, в плен брать не будут. Яффа не сдалась. 6 марта последовал штурм, и, ворвавшись в город, солдаты принялись истреблять буквально всех, кто попадался под руку». 1806 г., Любек. «После французской победы… город был разграблен дочиста и многие жители перебиты». 1809 г., Сарагоса. «Солдаты… убивали без разбора всех, даже женщин и детей... Французы вырезали до 20 тысяч гарнизона и больше 32 тысяч городского населения. Маршал Ланн… был подавлен видом всех этих бесчисленных трупов, вповалку лежавших в домах и перед домами, этих мертвых мужчин, женщин и детей, плававших в лужах крови». 1809 г., Эберсберг. «Часть населения (австрийцы утверждали, что половина населения) сгорела живьем… «Мы шли по месиву из жареного человеческого мяса». Сколько нерожденных душ и прерванных семей!

А сколько людей, живых, теплых, единственных, потеряла Россия? Потери русских солдат и офицеров во всех наполеоновских войнах (убитых и умерших от ранений), с учетом санитарных потерь – 450 тыс. чел., в том числе 250 тыс. чел. в 1812 г. Все это – без учета мирного населения. Вот «Ведомость о числе истребленных человеческих и скотских трупов по изгнании неприятеля из России». В ней – 431 тысяча тех, кто был раньше людьми. На 20 апреля 1813 г. в одной только Смоленской губернии после войны «население сократилось на 60000 душ только мужского пола». «Города Смоленской губернии лежали в развалинах: Гжатск был выжжен начисто, в Смоленске, Вязьме, Духовщине осталась одна пятая – одна шестая зданий; в Красном, Поречье и Дорогобуже – около одной трети зданий». «Кроме убитых и умерших от ран, было множество жертв гибельных условий жизни... Население, выгнанное из своих жилищ в поля и леса, на сырость и холод… питавшееся разным сырьем, постоянно недоедавшее и плохо прикрытое, должно было нередко платиться не только здоровьем, но и самой жизнью. Воздух и питьевая вода были буквально отравлены трупной заразой, и повальные болезни опустошали целые местности губернии. По городам и селениям бегали стаями волки и собаки, терзая трупы и разнося заразу».

Какая уж здесь великость деяний! Ни года без войны (1796 - 1815 гг.)! Двадцать лет непрерывных войн, в которых шаг за шагом Наполеон – хочется сказать, с маниакальной настойчивостью – раздвигал границы своей империи, поглощал народы, создавал марионеточные государства, аннексировал их, вбирая всю Европу. Каждый год должен был дать ему новый кусок.

«К 1811 г. французская империя с ее вассальными государствами насчитывала 71 млн чел. (из 172 млн, населявших Европу)». Эта империя включала в себя нынешние Бельгию, Нидерланды, Люксембург, большие куски Германии, Испании, Италии, ей были подконтрольны зависимые государства, в том числе Испания, Рейнский союз немецких государств, Варшавское герцогство, Королевство Италия, Неаполитанское королевство. Он рассаживал на троны братьев, сестер и маршалов. К 1812 г. его союзниками стали разбитые им Пруссия и Австрия. «От Пиренеев до Одера, от Зунда и до Мессинского пролива – все Франция».

Вперед на Индию! Вот его прямая речь, если верить мемуарам: «Вообразите, что Москва взята, Россия повержена, царь усмирен или пал жертвой дворцового заговора, тогда можно основать новый, зависимый от Франции трон. И скажите, разве для великой французской армии… не открыт путь к Гангу, разве не достаточно одного туше французской шпаги, чтобы на всей территории Индии рухнула эта пирамида английского меркантилизма?»

Когда-нибудь эта ненасытность закончится? Бонапарт предлагал Павлу I (1800 г.) и Александру I (1807 – 1808 гг.) проекты совместных военных экспедиций в Индию. А для чего египетская война 1798 – 1800 гг.? Чтобы создать плацдарм для похода в Индию. «Странствуя по египетским пустыням, он полушутя… высказывал… сожаление, что слишком поздно родился и уже никак не может, подобно Александру Македонскому, тоже завоевавшему Египет, провозгласить себя богом или божьим сыном… Европа мала и… настоящие великие дела совершать можно лучше всего на Востоке».

Он грабил захваченные государства под лозунгом «война должна сама себя кормить». Контрибуции, Парма, 1796 г. – 2 млн франков, римский папа, 1797 г. – 30 млн фр. золотом, Австрия, 1805 г. – 40 млн флоринов золотом, Австрия, 1809 г. – 85 млн флоринов золотом, ежегодные платежи Италии в 36 млн фр., Вестфальское королевство – 40 млн, Польша – 30–35 млн. Пруссия, 1806 г. – 159 млн фр. Итоги войн (октябрь 1806 г. – октябрь 1808 г.): контрибуции – 311,7 млн фр., налоги с вассальных территорий – 79,7 млн фр. Франция получила от Пруссии разных ресурсов на 600 млн фр. Расходы на Великую Армию – 212,9 млн фр., доходы – 248,5 млн фр. Отличная прибыль! Личное состояние Наполеона к 1812 г. – 300 млн фр. золотом. С учетом инфляции за 200 лет – многомиллиардные суммы.

У французов – своя точка зрения на императора. Он модернизировал Францию. Всегда есть место безрассудной любви. Но упорство Наполеона в новых захватах, в новой крови – каждый год, денно и нощно – наталкивают на мысль о том, что его постоянно сжигало маниакальное, безотчетное, неугасимое желание, не дающее покоя – найти жертву, гигантскую жертву, взять ее в размерах, не сопоставимых с человеческими масштабами. Ни стыда, ни чувства вины, ни раскаяния – кажется, что это была личность, испытывавшая огромное наслаждение от войны, самой по себе.

Уходя из Москвы в 1812 г., он дал приказ взорвать Кремль. Зачем? Приказ мстительный, бесполезный! «21 октября начались кремлевские взрывы, от которых в Москве затряслась земля. Взлетели на воздух здание Арсенала, часть кремлевской стены, начались пожары в Грановитой палате, в соборах, разрушены были частично Никольская башня и башни, выходящие в сторону реки, загорелись было соборы. Взрывы были такой страшной силы, что рушились стены построек не только в ограде Кремля, но и за Кремлем… Иван Великий уцелел случайно... Кремль и площадь возле Кремля после каждого взрыва долго оглашались воплями и стопами израненных, полузадавленных, насмерть перепуганных людей».

Что же это за человек? «Одного я бил, другого царапал, и все меня боялись. Больше всего приходилось от меня терпеть моему брату… Я его бил и кусал». Угрюмый, замкнутый в малом возрасте, «быстро и надолго раздражался, не искал ни с кем сближения, смотрел на всех без почтения, без приязни и без сочувствия, очень в себе уверенный». Феноменальная память, «способен работать день и ночь», спал по 4-6 часов, жестокий, беспощадный – «полная бестрепетность и быстрая решимость, с которой Бонапарт пошел на такое до тех пор не употреблявшееся средство, как стрельба из пушек среди города в самую гущу толпы». Всегда готовый к насилию, «большие батальоны всегда правы». И какой нарциссизм! «Подвластные мне народы Италии… должны помнить, что в одном моем мизинце больше ума, чем во всех их головах, вместе взятых».

«Низкорослый… никогда не отличавшийся физической силой, нервный, подверженный каким-то похожим на эпилепсию припадкам». А еще – судорогам, приступам бессознательного состояния, припадкам ярости, когда катался по полу, все бил и ломал. «Он порой впадал в обморочное или полуобморочное состояние» Во время сражений – «приступы непреодолимой сонливости». В 1810-х как будто стремился к смерти, замаскированному самоубийству, намеренно подставляя себя под огонь. Пытался покончить с собой, приняв яд (1814).

В то же время создал сверхцентрализованное государство, все подчинил себе, гений, или, скорее, злой гений в тактике, стратегии и дипломатии. Объявил себя императором и сам возложил – во время пышнейшей коронации – корону себе на голову, выхватив ее из рук папы римского! Никому не отдал!

«Я хотел обеспечить за Францией господство над всем светом… Следовало призвать все население целиком к оружию». Господство над всем светом? Все население к оружию? «Через три года я буду господином всего света» (1811). Зачем? «Он так… отождествил себя с Францией, что у него… было готово оправдание всему тому, что он делал; благо Франции, величие Франции, безопасность Франции». Франция – это я?

Кем он стал к 1810-м? «Хрупкий rенерал итальянской армии с худым смуrлым ли­цом, обрамленным длинными волосами, превратился в упитaннoro «человечка» с выступающим брюшком, восковым лицом и короткой стрижкой». Его «обычный ласковый жест, выражающий благосклонность» – он брал человека за ухо. Его страсть – война. «Я сказал…, что он не собрал бы столько войск на севере…и не затратил бы столько денег…, если бы… не решил уже использовать все это… для того, чтобы удовлетворить свою излюбленную страсть.

— Это какая же страсть? — спросил меня император, смеясь.

— Война, государь.

Он потянул меня за ухо…».

Фигуры, подобные Наполеону, возникали не один раз. Уверенный в своем величии, замыкающий все на себя эгоцентрист, присваивающий себе всю власть, одержимый только собой – и расходующий свой народ, как просто ресурс. Живущий в иллюзорном мире. «Он сам создавал себе иллюзии», «ни у одного человека разум и суждение не обманывались до такой степени, не были в такой мере доступны ошибке, не являлись в такой мере жертвой собственного воображения и собственной страсти…».

И что же? «Отцы и матери, тайно проклинавшие войну, пожиравшую их детей… называли Наполеона самыми ужасными именами… Его представляли монстром, пожиравшим целые поколения, чтобы утолить безумную страсть к войне».

Кажется, что он просто не мог иначе. Науке известен тип диктатора – «удачливого психопата». Или, еще хуже, социопата, скрывающегося под маской гения, человека из «черной триады» психологии – нарциссизм, маккиавелизм, психопатия. 200 лет после Наполеона дали много стран и много имен тех, кто тоже был наполеоном, но не в специально устроенном для этого доме, а в реальности. Они были, есть и будут. Тяга к власти, наслаждение от того, чтобы пригнуть, распять, ложное величие – в монументальности, в войнах и убийствах, слава – черная слава, все это по-прежнему живая ткань истории.

В 1976 г. диктатор Бокасса объявил себя императором, Центральную Африку – империей, коронацию скопировал у Наполеона. Покрытый золотом, 2-тонный бронзовый трон в виде сидящего орла, корона с восемью тысячами бриллиантов, копия наполеоновской кареты с восемью белоснежными лошадями, копия Нотр-Дама, золото и пурпур мантий, 60 Мерседесов – все это ровно в 173-ю годовщину коронации Наполеона. Через пару лет Бокасса был свергнут, обвинен в людоедстве и комфортно закончил свои дни, правда, не на дальнем острове в океане, а в замке во Франции. Смешно, жалко и страшно? Больше всего, страшно, «они» были, есть и будут.