Мятеж у царской постели, или Начало измены.

Моление царя Ивана Грозного с сыновьями Феодором и Димитрием пред иконой Владимирской Божией Матери.
Клеймо иконы, XVI в.

Поговорим о ключевом событии царствования Ивана Грозного. Произошло оно не на полях сражений, а в царской опочивальне.
Покорение Казани еще больше укрепило Ивана в сознании величия своего царского сана. Теперь он во всем уподобился древним царям — знаменитым завоевателям. Как и они, он предписывал законы, раздвигал границы, смирял и обращал нечестивые народы. Вместе с тем, вскоре после возвращения в Москву, он познал также и тщету земной славы, бренность любого величия перед лицом смерти.

1 марта 1553 года царь занемог сильной горячкой. Положение больного с каждым днем ухудшалось и 11 марта стало казаться безнадежным. По Москве поползли слухи о скорой кончине государя. Народ толпился в Кремле, во дворце царило смятение.
Между тем Иван, несмотря на сильный жар, пребывал в сознании. По обычаю, от него не стали скрывать, что он находится при смерти, и государев дьяк Иван Михайлов «воспомянул государю о духовной». Царь воспринял слова дьяка с твердостью и повелел «духовную совершити», завещав царство своему сыну Дмитрию, пребывавшему «в пеленках».

Исполняя волю умирающего царя, дьяк Иван Михайлов с князем Владимиром Воротынским собрали бояр в царской столовой палате для присяги. Первым целовать крест на верность Дмитрию потребовали от двоюродного государева брата, князя Владимира Андреевича Старицкого. И вот тут-то обнаружилась измена. Владимир Андреевич отказался присягать младенцу-царевичу.

По этому поводу у постели больного государя среди бояр возник немалый «мятеж». Часть из них под разными предлогами до последнего уклонялась от присяги. Самого князя Старицкого верные царю бояре чуть не силою привели к присяге, грозя, что в противном случае не выпустят его из дворца, а к его матери, княгине Евфросинье, пришлось посылать трижды, прежде чем она привесила к крестоцеловальной грамоте сына княжую печать. При этом она будто бы сказала: «Что то де за целование, коли невольное?»

Вскоре здоровье Ивана пошло на поправку, распря по поводу завещания потеряла смысл и утихла. Но не забылась. С тех пор, говорит летописец, «бысть вражда великая государю со князем Владимиром Андреевичем, а в боярах смута и мятеж». И главное, царь разочаровался в своих ближайших советниках, Сильвестре и Адашеве. Первый явно заступился за князя Старицкого; второй вообще все время оставался как бы в стороне, словно выжидая исхода распри. Доверие Ивана к ним было подорвано навсегда. Царь взрослел, и гроздья гнева медленно зрели в его душе.

В статье использованы материалы с сайта https://vk.com/history_porn