Поменьше благих намерений, побольше четких формулировок

О том, как уголовное преследование бизнеса губит деловой климат, в последнее время говорят очень много и активно. Вроде и установка высшим руководством страны дана однозначная: давление надо ослаблять.

Однако ситуация с фондом Baring Vostok показала, насколько велик в нашей стране разрыв между хорошими законами и их практическим применением.

Все начинается с применения меры пресечения. Именно посадка бизнесмена в СИЗО сразу после заведения дела и является главной репрессивной дубинкой, которая используется в рейдерских схемах. И формальный запрет на предварительное заключение предпринимателей, который содержится в статье 108 УПК, ситуацию совершенно не спасает.

Я уже много раз заявлял, что Майкла Калви и его коллег за решетку посадили незаконно. Перед нами корпоративный спор, место которому в арбитраже, а не в камерах «Матросской тишины». Но лазейка в законе осталась, и Калви сидит.

Давайте посмотрим более внимательно. Статья 108 УПК запрещает заключать в СИЗО обвиняемых по «экономическим» статьям, если обвинения относятся к предпринимательской деятельности. Тут два важнейших вопроса, от которых все зависит. Первый - кого считать предпринимателем, второй – какую деятельность считать предпринимательской. С первой частью вроде все ясно – это члены органов управления компанией и индивидуальные предприниматели. А вот вторую задачу следователь при необходимости решает очень легко. Заявляет: я, мол, тут усматриваю извлечение незаконной выгоды, а она с высоким званием предпринимателя не совместима.

И все старания былых либерализаторов уголовного права идут прахом.

Бросается в глаза логический парадокс. Если уж предпринимательская деятельность в «следовательском» определении должна быть полностью безупречной, то как можно вообще возбуждать связанные с ней уголовные дела? Хоть с заключением под стражу, хоть без него. Но парадокс никого не волнует, он – всего лишь очередная иллюстрация того самого разрыва между теорией и практикой, с которого я начал.

А есть ли из этой ситуации выход?

Есть. Просто надо описывать в законе не столько определения, сколько процедуру. Надо всего лишь добавить в УПК одну четкую формулировку. «Запрещается возбуждение уголовных дел по нарушениям, связанным с ненадлежащим исполнением гражданско-правовых сделок, которые не были признаны судом недействительными, мнимыми или притворными». Проще говоря, любой хозяйственный спор сначала должен рассматривать арбитражный суд. И если только он отменит сделку в принципе (поскольку обнаружит обман одной из сторон), можно говорить о возбуждении уголовного дела. Подобный подход сразу избавит следователя от мук морального выбора. А заодно и от соблазна «помариновать» в СИЗО несговорчивого бизнесмена.

И тут, кстати, нельзя не сказать, что любая палка - о двух концах. И министр внутренних дел Владимир Колокольцев был во многом прав, когда на недавней коллегии МВД жаловался президенту на то, что бизнес сам ввергает силовиков в искушение, прося надавить на бывших партнеров или конкурентов уголовными инструментами. Есть и такое массовое явление в нашей жизни.

Ну так вот, если любую сделку рассматривать в обязательном порядке сначала должен будет арбитраж, почва у рейдерства под ногами сильно покачнется.

И вообще, чем недвусмысленнее написан закон, тем меньше у следователей необходимости «отстаивать социальную справедливость», о которой на днях обмолвился Александр Бастрыкин. И в трудовые коллективы ходить с объяснениями, за что арестовали директора (еще одна идея главы СКР), тоже не придется. Придется всего лишь следовать – без отклонений - тому, что написано. Так что будем продвигать такую формулировку, потому что инвестиционный климат надо спасать, хватаясь за каждую соломинку.