Великая французская революция: а романтизм ли это?

Великая французская революция: а романтизм ли это?

Все мы знаем, что Великая французская революция была одной из самых жестоких и разрушительных, однако она также считается одной из самых красивых страниц в истории человечества. Ведь эта революция - пожалуй, один из сильнейших всплесков, с которым человечество когда-либо встречалось.

Наследием революции являются провозглашенные великими французскими просветителями ценности: свобода каждого при уважении свободы всех, право народов самим распоряжаться своей судьбой и институтами, призванными обеспечивать социальное благополучие, и т. д., которые стали всемирными и по праву считаются основой современной демократии.

Историки, специалисты, писатели, поэты также считают, что революция была еще невероятно романтичной.

Вот тут знаменитые слова Максимилиана Робеспьера, в которых отражается вся романтика революции:


«...движущей силой народного правительства в революционный период должны быть одновременно добродетель и террор – добродетель, без которой террор пагубен, террор, без которого добродетель бессильна»


Или, например, возьмем слова Жоржа Жака Дантона, одного из известных деятелей революции. Эти слова он сказал как раз перед своей казнью:


«Революция пожирает своих детей».

Но для начала, чтобы понять весь романтизм революции, следует разобраться в сути романтизма.

Итак, в чем же суть романтизма как художественно-культурного движения? А суть заключается в представлении о жизни и жизненной борьбе как о произведении искусства. Или, проще говоря, романтичная жизнь - это красиво прожитая жизнь в постоянной борьбе (ну, например, за создание лучшего мира).

Историки разделились на два противоположных лагеря в вопросе об исторической необходимости, наследия и моральности т.н. «Эпохи Террора».
В 1794 г. якобинцы издали ряд декретов, которые положили начало «великому террору», который был направлен против всех «врагов народа», против тех, кто так или иначе «содействовал врагам Франции», пытался «нарушить чистоту и силу революционных принципов» и т. д. Жертвой репрессий становились как дворяне, роялисты, так и сами революционеры, которые по тем или иным причинам (в большинстве случаев на основе доносов) объявлялись «врагами народа». Так, Ж. Дантону, К. Демулену и их единомышленникам, которые выступали против крайностей террора, за перемирие с внешним врагом (чтобы предоставить стране передышку), дали прозвище «снисходительных», обвинили в содействии врагам революции и после короткого суда казнили на гильотине.
Стоя перед лицом революционного трибунала, Ж. Дантон с горечью бросил его членам: «Это я приказал учредить ваш подлый трибунал — да простят мне Бог и люди!»

Судьба Дантона показывает, что логика послереволюционных событий такова, что борьба между самими революционерами становится неизбежной, и обычно люди, которых революция возносит на вершину государственной власти, гибнут первыми. Пример Дантона также иллюстрирует, что истинный революционер отчаянно верит в свое дело и готов не раздумывая отдать жизнь за светлое, прекрасное будущее человечества.

В середине того же 1794 года, из-за беспощадной политики Террора, в абсолютную необходимость которой твердо верил Робеспьер, число контрреволюционеров и предателей в рядах революционных деятелей резко возросло. Это поставило Робеспьера и его соратников, а значит и все революционное дело перед серьезной опасностью.
Согласно одной из историй, оценивая созданную критическую ситуацию, Робеспьер решает выступить с речью перед толпой революционеров, во время которой он поднимает черную записную книжку и говорит:



«В этой книжке записаны имена всех предателей. Я сейчас прочту их имена и они все будут немедленно казнены».

Но после того, как по толпе прокатилась волна ужаса, Робеспьер, вместо того чтобы открыть книжку и вычитывать имена, положил ее в сторону и сказал:



«Если кто-то из вас в ужасе от только что сказанного и боится, то он уже предатель!»

С одной стороны можно утверждать, что вполне нормально бояться после такого заявления, особенно для верных революционеров (поскольку каждый из них прекрасно понимал, что его имя могло войти в список предателей по ложному доносу), но с другой стороны, в словах Робеспьера и заключается романтика революции: если ты не готов отдать свою жизнь за революцию, ты не настоящий революционер!

Разногласия по поводу политики Комитета общественного спасения (главного исполнительного органа власти) во главе с Максимилианом Робеспьером продолжали расти и раскол среди революционеров все-таки достиг такого критического уровня, что даже Национальный конвент (главный законодательный орган власти) выступил против и стал бороться с Робеспьером и его единомышленниками. После первой неудачной попытки отряда жандармерии, отправленного Конвентом с целью свержения Робеспьера, тот собирает ночью т.н. 9 Термидора экстренное совещание с остальными членами Комитета общественного спасения. Во время совещания принимается декрет о лишении всех полномочий и об упразднении Национального конвента, в силу того, что тот представлял к этому моменту прямую угрозу революции.
Декрет подписывают все члены комитета, в том числе, последним, и сам Робеспьер. Однако, подпись Робеспьера осталась незаконченной: "Ro"; на нижней части листа несколько крупных бурых пятен. Согласно одной из двух версий, эти пятна — кровь Робеспьера, а подпись была оборвана пистолетным выстрелом ворвавшегося в момент подписания декрета жандарма, раздробившим ему челюсть.

Но существует и вторая, красивая и романтичная версия обьясняющая произошедшее. Согласно этой версии, Робеспьер осознанно прервал акт подписания декрета, лишающего главного законодательного органа новорожденной республики всех своих полномочий. Его осенило, что этой подписью он искореняет и сводит в могилу то, за что все это время отчаянно боролся. Ведь упразднение Национального конвента означало гибель первой демократической республики и введение режима диктатуры, которая по сути ничем не отличалась бы от Монархии, против которой он и его единомышленники убийственно боролись.

И, наконец, можно остановиться на истории освободительного движения Гаити. Гаити, которая к тому времени являлась французской колонией, вместе с началом революции во Франции, объявила о своем суверенитете и об установлении демократического строя в государстве. Это происшествие знаменательно тем, что впервые в истории борьбы чернокожих рабов с колониализмом африканские черные Гаити вместо того чтобы вернуться на родину, захотели создать такую же демократическую республику на основах универсальных ценностей, как во Франции. Была принята конституция, в которой были строки: «Каждый гражданин Демократической Республики Черных Гаити , ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ от цвета кожи, является ЧЕРНЫМ!» Что еще невероятнее, правительство республиканской Франции признало и установило дружественные отношения с новым правительством свободной Гаити.

После падения Первой республики, в 1803 году пришедший к этому времени к власти Наполеон Бонапарт отправил войско с целью подавить восстание черных на Гаити и вновь установить там французские порядки. Однако когда наполоеновские корабли подходили к берегам Гаити, французы издалека увидели скопление чернокожих на берегу и до них стали доноситься звуки пения. Сперва французы подумали, что это, должно быть, примитивная музыка африканских рабов, но когда подплыли достаточно близко, их потрясло то, что они услышали, что на самом деле черные на берегу пели Марсельезу! Согласно легенде, матросы (многие из них бывшие революционеры) поняли что воюют на неправильной стороне, и перешли на сторону черных!

Не случайно также, что музыка национального гимна РСФСР есть музыка Марсельезы. Великую французскую революцию, Великую Октябрьскую революцию в России, и Христианство объединяет АБСОЛЮТНОЕ рвение к свободе. Это выплески эмансипации. Основополагающей идеей всех этих исторических событий является призыв к тому, что вне зависимости от социального статуса человека, тот имеет такой же доступ к «Универсальной Истине», как и все остальные (в язычестве доступ к «Универсальной Истине» имели только жрецы, а в Монархическом строе, только монарх и его окружение; никто не ставил под сомнение легитимность власти монарха; власть была ему дана с рождения от Бога).

В заключение можно сказать, что в своем труде «Конфликт факультетов» Иммануил Кант ставит фундаментальный вопрос: возможен ли настоящий прогресс в истории (имея ввиду этический прогресс, а не материальное развитие)? Отвечая на этот вопрос, он признает, что история слишком запутана и неоднозначна для того чтобы доказать прогресс. Однако, несмотря на то что прогресс невозможно доказать, Кант пишет, что можно различить знаки возможности прогресса. Он интерпретирует Французскую революцию именно как такой знак. Случилось до этого абсолютно немыслимое: целый народ встал и бесстрашно заявил о свободе и равенстве, и посвятил свое существование борьбе за Свободу, Равенство и Братство! Это и есть романтика.

революция франция романтизм

VostrNostr

13 мар 2019 в 13:58

Похожие материалы
Оставить комментарий
Комментарии (0)

Пока нет комментариев