Павловская денежная реформа: 30 лет спустя

Есть времена, когда вас захлестывает беспомощность. События несутся, и ничего не можешь сделать с ними. Именно таким был 1991 год, и первая яркая точка в экономике, ровно 30 лет тому назад, денежная реформа, объявленная «по телевизору» в 9 часов вечера 22 января. Из обращения были изъяты 50-ти и 100-рублевые купюры образца 1961 г. Точка отсчета – через три часа, с 0 часов 23 января. На обмен давались 3 дня, не больше 1000 руб. на человека. Все суммы свыше – только через спецкомиссии. Введен запрет на снятие наличных в Сбербанке на сумму свыше 500 руб. Снял – получи штамп в паспорте. Всё это случилось после официальных заверений, что денежной реформы не будет.

Эффект – «удар под дых». Хрупкие отношения с государством, когда доверяешь ему, считаешь, что все решения принимаются в твою пользу, «ради блага народа», испытали болезненный удар. Ясно же каждому, что это была конфискация, отьем. И в какие времена, как некстати! В 1990 г. разрастался кризис в экономике. Нарастала нестабильность внутри СССР. Каждый день приносил известия о политических и социальных событиях, кричащих о том, что впереди - тяжелые времена.

Нет лучшего способа раскачать лодку, чем уверять население, что всё в порядке, что никакой денежной реформы не ожидается, и никто не собирается залезать вам в карманы. И потом, через несколько дней, ее, родимую, объявить, и так, чтобы люди метались, как в мышеловке. А потом, через 3 месяца, еще и кратно повысить розничные цены, добивая сбережения. При этом уверять, что всё - для вас, и истинно трудовые сбережения не затронуты, а деньги изымаются только у спекулянтов или же у тех злокозненных, на Западе, кто копит их, чтобы по дешевке скупить у нас все предприятия и всю родную землю. Можно потом тысячу раз доказывать, как всё было сделано правильно, назначать компенсации и даже издавать указы, но рана останется.

Всё, как в семье. Неверность, удар, которого ты не ожидал – и впереди совсем другая жизнь, в которой ты знаешь – доверять, окончательно доверять, верить каждому слову уже нельзя. Мы сызмальства привыкли полагаться на государство. Мы зависим от него, так устроена наша экономика. Но говорить «они», «все равно обманут» - это получено нами, кажется, с молоком матери.

Денежная реформа 1991 г. легла на незажившие раны. За 70 лет две денежные реформы (1922 и 1947 г.), деноминация 1961 г., приведшая к росту цен, вспышки инфляции, отъем денег населения через принудительные займы, с регулярными дефолтами облигаций. А потом ведь еще и денежная реформа 1993 года, тоже конфискационная. Как всё было похоже! 1947 г. – неделя на обмен денег (две – на «северах»). Кто не успел, тот опоздал. Наличные по самому худшему курсу – 10 к 1. В сберкассах - чем больше вклад, тем хуже условия обмена. «Порядок обмена ударит прежде всего по спекулятивным элемента, накопившим крупные запасы денег и держащим их в «кубышках» (постановление 1947 г.).

Денежная реформа 1993 г.? Лимиты на обмен по суммам и времени (две недели), штампы в паспортах, летом, когда люди в отпусках, паника. Смысл тот же – не только обмен, но еще и конфискация. Только в деноминации 1998 г. не было этих унизительных условий, и она прошла спокойно и беспамятно.

«Как бы обойти государство?» Страсть эта идет и с вечера 22 января 1991 г., когда пытались хоть что-то купить за старые банкноты или разменять их, до 0 часов 23 января, пока еще что-то работало. Тогда же сложился черный рынок, где старые банкноты покупались за четверть цены. «Все равно они обманут», вот и мы – обманем, как часть «этики», неправедно сложившейся в народном сознании.

Всё в денежной реформе 1991 г. было искривлено. Самое главное – отношение к сбережениям населениям как к «денежному навесу», как к фактору инфляции, к тому, что не покрыто товарами народного потребления. 47% наличных считались избыточными (1990, ЦБР). И, значит, нужно бить – колотить, чтобы достичь баланса, пусть даже под лозунгами того, что спекулянтов и темные силы нужно брать за горло.

Даже если холодный анализ показывает, что 80 - 90% населения денежная реформа не затронет, все равно на деле это выходит не так и, самое главное, остается память о том, как «к тебе в карман залезли». Она хорошо знакома тем, у кого хотя бы раз грабили квартиру. Чувство гадливости, омерзения, обмана. Когда оно у миллионов – какое же здесь доверие к государству, какие спокойные реформы! Бери и хватай! Всё, что потом случилось в 1990-е, за редким исключением, поддерживало это чувство. Это надо же – войти в рыночные реформы, в приватизацию с денежно обескровленным населением, без его сбережений, которые были всегда – и должны быть - главным источником инвестиций! Вместо того, чтобы в конце 1980-х – в начале 1990-х создать максимум стимулов для ударного роста товаров для населения. И закрыть проблему!

Хороший урок! Но урок ли? Когда следишь, как рубль, год за годом, пусть еле - еле, приближается к магической отметке 100 рублей за доллар, думаешь, а не будет ли искуса опять всё обменять? Или когда видишь гигантское увеличение массы наличных в пандемию (с марта по октябрь 2020 г. рост на 24%). Или занимаешься анализом купюрного строения (5-тысячные купюры – 79%) (ЦБР)? Но лучше сказать – хватит, больше никогда ничего ни у кого не отнимем. Не оставим ран. Не относимся к населению как к пластической массе. Пытаемся создать новую историю отношений с ним – доверия, партнерства. Это возможно и сейчас. Но нужен век спокойствия, целый век, чтобы память о конфискациях, о денежных реформах, о дефолтах, о пропавших сбережениях исчезла навсегда.