Сердцевина недоверия между деловыми кругами и властью

Выступление Владимира Путина во Владивостоке о смягчении участи предпринимателей, столкнувшихся с уголовным преследованием, чрезвычайно важный сигнал. Радует, что те идеи, которые Борис Титов, Александр Хуруджи, Татьяна Минеева, другие уполномоченные по защите прав предпринимателей и представители Партии Роста постоянно проговаривают, положительно воспринимаются главой государства.

Однако в выступлениях на эту тему происходит постоянное смешение трёх разных вопросов:

1) несправедливого привлечения к уголовной ответственности,

2) избыточных мер пресечения в период расследования до приговора суда,

3) избыточных наказаний для тех, кого суд справедливо признал виновными.

Подвижки в решении 2 и 3 проблем выдаются за решение проблемы №1. А ведь это не одно и то же...

Человеку, которого осудили ни за что, предлагают радоваться, что посадили на два года, а не на пять. Человека, у которого пытаются отнять компанию, дают "подумать под домашним арестом", а "не в камере" - и снова предлагают "радоваться". Конечно, и то, и другое - подвижки. Домашний арест - лучше камеры СИЗО. Два года несвободы - лучше, чем пять. Но в обоих случаях мы говорим о людях, никаких преступлений не совершавших (а подавляющее большинство дел об экономических преступлениях даже до суда не доходит - и снова этому нужно радоваться, учитывая степень независимости нашего суда и его ментальной готовности к вынесению оправдательных приговоров). И эти дела не прекращаются, чтобы не извиняться перед обвиняемыми. Они зависают. За год зависло на 6% больше дел по мошенничеству против предпринимателей, чем годом ранее.

Но точно ли такие подвижки достаточны для изменения отношения предпринимателей прежде всего к внутренним капиталовложениям или, как теперь модно говорить англицизмами, инвестициям в страну? А ведь основной источник капиталовложений в Россию - именно наши российские предприниматели, а не пресловутые "иностранные инвесторы". И они, российские предприниматели, опасаются вложения своего капитала увеличивать. Это факт.

Начинать необходимо с главного - с поправок в статью 159 Уголовного кодекса, то есть с введения чётких критериев мошенничества. Сейчас любой факт нарушения обязательств можно квалифицировать как мошенничество. А это прямое противоречие смыслу предпринимательской деятельности, как деятельности, связанной с риском получения убытков (статья 2 Гражданского кодекса). Мошенничество - это заведомое намерение неисполнить обязательство. А у нас умудряются обвинять в мошенничестве людей, годами плативших банку проценты по кредиту, на том основании, что в какой-то момент их компания прогорела из-за тех же изменений в денежно-кредитной политике страны или изменения рыночной конъюнктуры. Об этом Борис Титов справедливо вспомнил там же, во Владивостоке.

Притчей во языцех является перенесение договорных споров в уголовно-правовую плоскость - наглядно это видно в деле "Бэринг Восток".

И, наконец, моя любимая тема, незаслуженно игнорируемая в общественной повестке, в том числе аппарата уполномоченного. Вопрос рыночной цены. Шаг за шагом мы подспудно соглашаемся и не оспариваем, что эксперты-бухгалтеры Следственного комитета и МВД начинают выполнять функции Госплана СССР - устанавливать единственно правильные цены на всё и вся. Причём и в прошлом тоже. Игнорируются полностью статьи 421 и 424 Гражданского кодекса - свобода определения цены сторонами гражданско-правовых отношений. Дело "Рольфа" именно об этом и ни о чём другом. Таких дел - тысячи. Например, дело пермского предпринимателя Александра Макарова.

Это сердцевина проблемы доверия делового сообщества к правовой среде в стране. И именно над решением этих проблем нужно работать прежде всего.