Режим «без звука». Для чего запрещают мобильники в школах

В канун учебного года пришла новость, которую ожидали: в школах собираются «ограничить использование мобильных телефонов». А ограничить у нас обычно означает запретить. Правильно ли это? И если да, то как это осуществить на практике?

C1 сентября у вашего ребенка, скорее всего, на входе в школу телефон отбирать не будут. Так что дозвониться вы ему, как и он вам, сможете. Хотя, конечно, у нас нельзя исключать «перегибов на местах». Рабочая группа Роспотребнадзора, Рособрнадзора и Министерства просвещения выработала методические рекомендации, где предложено «рассмотреть вопрос об ограничении использования в школах мобильных телефонов». Эти рекомендации разошлют по регионам, однако они отражают весьма туманное представление чиновников о том, что и, главное, как именно надо делать.

Проблема с телефонами есть. Дети «сидят» в них, в результате чего многие, кажется, тупеют и «дебилизируются» прямо на глазах. Взрослые, которые «сидят», тоже тупеют, но им запрещать уже поздно. Многочисленные исследования показывают, что чем ниже «возраст согласия на телефонизацию», тем больше риск получить «на выходе» нарушения психики. Или неслыханную в пору суровых методов воспитания ремнем и розгами «гиперактивность», которая уже стала «модной темой» для детских психологов. Снижается долговременная память и умственная работоспособность, нарушаются коммуникативные способности детей. Чем дольше они «сидят в телефоне», тем хуже они понимают печатный текст, тем более длинный (вроде этого), они не могут надолго сосредоточиться на чем-то одном, будь то текст или поставленная задача. Чуть что не так — «кликают» на другое.

Все эти страсти-мордасти перечислены в «методических рекомендациях» вышеупомянутой группы. Правда, при этом авторы, ссылаясь на иностранные источники, почему-то приводят ссылки преимущественно на научные статьи 2010–2014 годов, относящиеся к проблеме длительного просмотра телевидения, а не смартфонов. Это среди прочего наводит на подозрения, что сами рекомендации возникли в спешке — как реакция на высказывание главы Совфеда Валентины Матвиенко о надобности запретить мобильники в школах.

Появился даже специальный термин m-learning, обозначающий многоцелевое использование всевозможных гаджетов в образовательном процессе

Сторонники запретов телефонов часто ссылаются на исследование Лондонской школы экономики пятилетней давности, в котором прослежена корреляция между использованием мобильников и успеваемостью. Те, кто «сидят в телефоне», имели оценки в среднем на 6–7% ниже тех, кто не отвлекался на «мобилу» (исследователи взяли школы, где действовал запрет на телефоны, и те, где его не было). Что еще важнее, в школах «без телефонов» заметно сократился (на 15%) разрыв между хорошо успевающими и отстающими — за счет подтягивания последних. То есть, получается, слабые школьники — главная жертва «смартфонозависимости», тогда как запрет на использование мобильников является «самым дешевым средством сократить неравенство в образовании», констатировали тогда британские ученые.

Есть и другие исследования, которые, например, показывают, что лишенные мобильников учащиеся ведут на 62% более подробные записи лекций, способны вспомнить потом больше информации, полученной в классе, соответственно, более успешны на экзаменах. А, например, ученые из Чикагского университета установили, что даже выключенный смартфон, и даже перевернутый экраном в стол все равно отвлекает учащегося и снижает его когнитивные способности.

Однако есть и другая точка зрения. И она довольно широко распространена. Согласно ей изъятие мобильников во время занятий — это шаг назад в образовании. Многие считают, что как раз их (но лучше планшеты) надо активнее использовать во время учебного процесса, проводить совместные исследования, учить разумному взаимодействию посредством гаджетов с целью достижения поставленных целей, а также для поиска нужной и полезной информации. Так, ученые Стэнфордского университета, изучив опыт школ Лос-Анджелеса, пришли к выводу, что можно успешно и эффективно использовать мобильники и планшеты в процессе преподавания, в том числе обучая грамотному их использованию вне школы (и в целях самообразования тоже). Появился даже специальный термин m-learning, обозначающий многоцелевое использование всевозможных гаджетов в образовательном процессе. А как еще готовить к sharing economy? Согласно такой теории, чтобы научить детей грамотно пользоваться современными средствами коммуникации с пользой для учебного процесса, их надо не отнимать, а активно использовать, не боясь, что ученики будут «сидеть в соцсетях». Надо, значит, преподавать так, чтобы не сидели. Проще, конечно, запретить. Это по-нашему.

Фото: Сергей Киселев/Агентство городских новостей «Москва»

Международный опыт запретов тоже есть, на него ссылаются составители вышеупомянутой методички, однако он не так чтобы универсальный и не очень богатый. Тотальный запрет на смартфоны в школах есть лишь в немногих странах. Наиболее известен пример Франции, где законом с прошлого года запрещены устройства, способные выходить в интернет, для учащихся до 9-го класса (до 15 лет). Их даже нельзя проносить в школы. Из стран ЕС пока по французскому пути пошла только Греция, хотя активные разговоры на сей счет ведутся в Германии и Великобритании, Дании и Швеции. В Британии каждая школа решает этот вопрос по-своему, где-то есть запреты, где-то нет. Ровно такой же подход в Бельгии. Но при этом в Европе много и сторонников того, что школьникам надо, наоборот, давать возможность пользоваться смартфонами в учебных целях. А как иначе они смогут научиться ориентироваться в виртуальном пространстве, как иначе они смогут научиться критически воспринимать информацию и вырабатывать собственную ее оценку?

Запреты на смартфоны действуют в школах Азербайджана и Таджикистана. В Канаде вопрос решается на региональном уровне. Так, в Онтарио запрет на использование мобильников распространяется на все школы, а в Квебеке — только на государственные. На уровне отдельных штатов решается вопрос и в Австралии: недавно по французскому пути пошел штат Виктория. В США также все решается на уровне штата или даже отдельного города. В Нью-Йорке предыдущий мэр Майкл Блумберг ввел запрет на мобильники в школах, а нынешний градоначальник Билл Де Блазио его отменил: а как же, мол, тогда дети смогут позвонить родителям, если начнется массовый расстрел? В России запрет на мобильники в школах давно уже введен в Чечне.

Составители рекомендаций Минпросвещения, Роспотребнадзора и Рособрнадзора ссылаются почти исключительно на иностранный опыт. На отечественном «материале» вопрос, получается, практически не изучался. Во всяком случае, составители к нему не апеллируют и лишь предлагают «изучить последствия ограничений использования» мобильников по итогам года. То есть дети выступят в роли подопытных.

У нас не любят писать прописанные до мельчайших подробностей законы, а составляют нечто вроде деклараций или списка благих пожеланий

Легко представить, что это выльется в изобретение новых форм отчетности для замордованных подобной писаниной учителей. Вместо этого можно было бы заказать профессионалам (психологам, социологам и пр.) полномасштабное исследование по данному вопросу. Изучить тот же чеченский опыт, например. Этот вопрос достаточно серьезен, требует тщательной проработки и, возможно, единого решения на уровне федерального законодательства, где в том числе будет подробно прописана вся процедура использования или неиспользования мобильников в школах. Однако у нас не любят писать прописанные до мельчайших подробностей законы, а составляют нечто вроде деклараций или списка благих пожеланий. Мол, потом «дотянут» уже на уровне подзаконных актов. Разве что правила сбора и проверки подписей за кандидатов на выборах составлены с особым тщанием. Но тут политика. Это святое!

Наконец, совсем не популярна среди чиновников от образования «стэнфордская» идея изучить возможность использовать гаджеты в учебных целях. Такая гибкость — это слишком сложно.

Чиновники любят ссылаться на опросы общественного мнения. Но значит ли это, что надо потакать самому популярному? Так, согласно одному из опросов, на который ссылаются чиновники в своей методичке, за ограничение использования мобильных в школах высказались 90% учителей, 89% родителей и 61% учащихся.
Но опросы — штука тонкая и переменчивая. Есть и другие результаты. Например, опрос ВЦИОМ летом текущего года выявил, что 55% россиян как раз не поддерживают запрет телефонов в школах, тогда как 22% полностью поддерживают идею запрета как на уроках, так и на переменах, а 20% — скорее поддерживают. Положительно оценивают запрет пользоваться телефоном в классе 67% россиян, но в прошлом году таких было 73%. 62% считают, что если школьникам запретить пользоваться телефоном в классе, то это положительно повлияет учебу, но год назад таких было 69%. Так что однозначности нет. Вопрос, как уже было сказано, требует научной проработки и затем подробного прописывания в законодательстве.

А как связываться с родителями в случаях ЧП? Предполагается «продумать». Кому?

Нынешние же методические рекомендации носят неконкретный характер, а на многие чисто практические вопросы предпочитают вообще не отвечать. Из конкретных можно выделить разве что рекомендацию переключать телефоны в школах в режим «без звука». Хочется спросить: как, до сих пор еще нет?! К тому же это ровным счетом ничего не решает. По поводу того, чтобы отбирать телефоны в школах, точности тоже нет: мол, в зависимости от возможности и целесообразности, можно организовать места хранения телефонов. Ясно заранее, что возможностей у школ нет и не будет. Особенно после приписки от чиновников, что родители сами несут ответственность за сохранность гаджетов. А как связываться с родителями в случаях ЧП? Предполагается «продумать». Кому? Хорошо, что догадались сделать исключение для детей, которым пользоваться мобильными телефонами необходимо по состоянию здоровья, в частности, для мониторинга сахара в крови при диабете (это калька с введенного в австралийском штате Виктория порядка). В остальном методичка состоит из разных благоглупостей из серии «разъяснить» и «пропагандировать»: «проводить регулярную информационно-просветительскую и разъяснительную работу», «разрабатывать памятки, инструкции, иные средства наглядной агитации по разъяснению порядка упорядочения использования устройств мобильной связи»; «обеспечить психолого-педагогическое сопровождение процесса, связанного с ограничением использования устройств мобильной связи в образовательной организации» и т. д. В таком виде это все работать, скорее всего, не будет.

Может быть, вместо того чтобы бесконечно обсуждать по телевизору Украину и Америку, обратить внимание на данный актуальный вопрос и устроить его общественное обсуждение? Впрочем, таких вопросов в нашем обществе вообще накопилось немало.