Судьба реформ и участь реформаторов. Российский опыт

В российском массовом сознании слово «реформы» обладает устойчивыми негативными коннотациями. Во многом это объясняется крайне тяжёлым и болезненным опытом конца 80-х-начала 90-х гг., когда начатая Михаилом Горбачёвым из благих побуждений перестройка обернулась обвалом государственности, катастрофическим падением уровня жизни (который, впрочем, и до того был не шибко высоким), разгулом преступности и прочими «прелестями», нанесшими глубокую психологическую, ментальную травму основной массе населения. Но дело не только в этом. Российская история реформ вообще богата на разнообразные реформаторские инициативы, по большей части не принесшие особого счастья ни их зачинателям, ни тем, кого они по идее должны были облагодетельствовать.

Перефразируя известную фразу, можно сказать, что реформы – дело тонкое. Их успех зависит от огромного числа различных факторов. Понятно, что едва ли не ключевую роль в этом смысле играет личность реформатора, его способность принимать правильные решения и неуклонно и последовательно их реализовывать. При этом чётко осознавая меру своей ответственности за совершаемые деяния. В этом смысле уместно процитировать мемуары великого отечественного историка С.М.Соловьёва, в которых тот упрекал Александра II в отсутствии «правительственной мудрости» и писал следующее: «Преобразования проводятся успешно Петрами Великими, но беда, если за них принимаются Людовики XVI и Александры II». И далее: «Преобразователь вроде Петра Великого при самом крутом спуске держит лошадей в сильной руке – и экипаж безопасен, но преобразователи второго рода пустят лошадей во всю прыть с горы, а силы сдерживать их не имеют, и потому экипажу предстоит гибель». В этих словах немало справедливого. Людовик XVI, де-факто последний французский король (хотя после свержения Наполеона во Франции формально была восстановлена на троне династия Бурбонов, но это уже напоминало скорее карикатуру, нежели прежнюю монархию), столкнулся с целой серией вызовов, связанных с кризисом абсолютистской модели власти, с бурным течением социально-экономических и общественно-политических процессов в тогдашнем французском обществе. И попросту не справился с управлением: очередной исторический поворот оказался для него слишком крутым, и он вылетел в кювет, угодив прямиком под нож гильотины. Александр II и Михаил Горбачёв в российских реалиях столкнулись с похожими проблемами, и тоже не сумели с честью выйти из положения.

Пётр I действительно был великим государственным деятелем, создавшим Империю, при котором страна совершила гигантский скачок из старой ветхозаветной Руси к государству принципиально нового типа. Его отличала железная воля, непоколебимая решимость при проведении своих преобразований, чёткое понимание, чего и каким образом он хочет достичь в конечном итоге. Можно много спорить о целесообразности петровских реформ, о том, какими методами они осуществлялись, были ли они благом для страны и народа. У Петра и его деяний есть как адепты, так и ярые хулители, по мнению коих именно грандиозный социальный, культурный слом, который привнесли те великие реформы, в итоге обернулся крахом самодержавия и исторической российской государственности, многовекового уклада русской жизни.. Определённое здравое зерно в этих рассуждениях присутствует, хотя сам Пётр ни о чём таком не думал и стремился как раз к противоположному – к укреплению престижа и мощи самодержавной России и самодержавия как такового. Именно Пётр I в 1721 г. провозгласил себя императором, восприняв титул, который его потомки будут передавать по наследству вплоть до 1917 г.

Александр II, конечно, был правителем совсем иного толка. К слову, в истории и массовом сознании бытует устойчивый образ Александра как убеждённого либерала-западника, что, конечно, не совсем так. Ни будучи наследником престола, ни в первое время после воцарения он не имел и не высказывал подобных взглядов. Вся его реформаторская деятельность стала следствием стечения обстоятельств и была обусловлена рядом факторов. Во-первых, как и его дядя и тёзка Александр I, Александр Николаевич получил блестящее образование, коим руководил великий поэт-романтик Василий Жуковский, который прививал своему ученику, помимо прочего, идеи гуманизма, человеколюбия, терпимости и т.д. Во-вторых, имела место объективная историческая ситуация, которая требовала принятия адекватных мер. Александр принял престол в разгар неудачной Крымской войны, когда вскрылись все пороки самодержавно-крепостной России. Сама ситуация диктовала необходимость реформ.

Например, пресловутое крепостное право уже долгое время было главным бичом Романовых. В начале XIX в. все мало-мальски просвещённые люди осознавали необходимость его упразднения. Мало того, что оно было безнравственным (по сути дела, слегка облегченной формой рабства), так ещё и экономически неэффективным. Ещё Екатерина II думала над этим вопросом, но при ней положение крепостных, напротив, серьёзно ухудшилось. При Павле I и Александре I принимались определённые меры к ослаблению крепостного гнёта – например, барщина была ограничена тремя днями в неделю, помещикам воспрещалось отправлять крестьян в Сибирь, продавать их отдельно от членов семьи и т.д. Это было важно, но коренным образом проблему не решало. В основном всё сводилось к декоративным вещам вроде запрета на публикацию в газетах объявлений о продажах крепостных, а также к доброй воле помещиков, которым предлагалось отпускать крестьян на волю с предоставлением им земельных участков («Указ о вольных хлебопашцах»). При Николае I был создан целый ряд комиссий и комитетов по рассмотрению крестьянского вопроса, но никаких глобальных преобразований не случилось. Это действительно был очень тяжёлый вопрос. Во-первых, абсолютное большинство дворянства было против освобождения крестьян, а дворянское сословие было основной опорой трона, и сильно его ущемлять царям явно не хотелось. Во-вторых, вставал чисто практический вопрос о том, как именно освобождать крестьян. Если без земли, то это приведёт к появлению 20-милионной армии нищих крестьян, что чревато бунтом похуже пугачёвщины. Если с землёй, то где её взять, ведь просто отнять и поделить не получится. Да и вообще, крепостное право было одним из краеугольных камней российской государственности, и вынимать его было крайне опасно и чревато тяжёлыми последствиями. Как тут не вспомнить слова Николая I: «Крепостное право есть зло, но прикасаться к нему сейчас было бы ещё большим злом».

Тем ни менее, Александр пошёл на этот шаг. Во многом потому, что понимал, что «если не дать крестьянам свободу сверху, они её возьмут снизу». Реформа получилась трудной, компромиссной, но иначе в тех условиях и не могло быть. Но земельный вопрос, тогда не решённый до конца, в итоге стал миной замедленного действия, которая взорвалась и погребла под обломками Российскую империю.

Александра, его политику отличали непоследовательность, противоречивость, отсутствие чёткого понимания целей и задач преобразований. Да и надёжной и компетентной команды под рукой у царя не было. Здесь вспоминаются знаменитые слова «Некем взять!», сказанные Александром I (хотя, конечно, о тотальном кадровом дефиците во времена Александра II речь не шла – одни братья Милютины чего стоили). Зато была консервативная сановная элита, которая всячески противилась преобразованиям. В общем, всё так, как будет через сто лет во времена реформ Никиты Хрущёва и Михаила Горбачёва.

Александр не собирался вводить Конституцию и провозглашать всеобщую свободу; не менее жестоко, чем в своё время его отец, он подавил польское восстание. Но при Николае гайки были закручены до такой степени, что после него они volens-nolens должны были ослабнуть. При Александре существенно ослабла цензура, университеты получили значительную автономию, а российские подданные – возможность свободного выезда за границу. Началась пресловутая «оттепель», которая ровно через сто лет при схожих исторических обстоятельствах случится в СССР. И в обоих случаях эта «оттепель» станет причиной краха политического режима, а вместе с ним и государственности. Авторитарные режимы по своей природе могут существовать только при поддержании в обществе определённого (довольно высокого) уровня страха. Но как только этот страх ослабевает, вся конструкция начинает рушиться. Происходит её внутренняя эрозия, на которую накладывается целый ряд факторов – как внутренних, так и внешних. И система гибнет. Так было в 1917 г., когда положение в стране было тяжёлым, но всё же не катастрофическим, однако прогноившая, изжившая себя самодержавная система, давно прошедшая своё акме, справиться с этими вызовами не сумела; так было и в конце 1980-х гг., когда Советский Союз плавно подходил к концу своего жизненного цикла, и если раньше он был способен отразить мощнейшие угрозы вроде Великой Отечественной войны, то клонящейся к закату системе уже было достаточно лёгкого толчка, чтобы прогнившее здание рассыпалось на куски.

В нашей стране накопился довольно большой опыт реформ, повлекших за собой тяжёлые лишения народа и даже развал государственности. На этом фоне неудивительно, что само слово «реформы» и всё, что с ним связано, в нашей ментальной памяти окрашено в мрачные тона. Но насколько справедлива подобная оценка? Ведь реформаторы зачастую оказываются жертвами обстоятельств, вынуждены разгребать завалы, доставшиеся от предшественников. Да, к нашим преобразователям и XIX, и XX вв. может быть много претензий, но при вынесении оценки обязательно нужно учитывать контекст эпохи, всю совокупность привходящих обстоятельств. Иначе картина будет явно неполной.

И Александр II, и Михаил Горбачёв в момент прихода к власти сталкивались с целым ворохом нерешённых проблем, доставшихся им в наследство от предшественников. Причём как во внешней, так и во внутренней политике. У каждого из них была неудачная война, которую нужно было завершать как можно скорее. Александр получил в наследство от отца крайне неблагоприятно складывавшуюся для России Крымскую войну, нанесшую огромный урон престижу страны на мировой арене, существенно ослабившую её позиции одной из могущественнейших империй. Поначалу император намеревался продолжать войну, но быстро понял, что придётся заключать мир, причём весьма болезненный и неприятный. Но другого выбора не было. У Горбачёва, в свою очередь, была афганская война, оказавшаяся губительной для СССР как в моральном, имиджевом плане, так и с экономической точки зрения. Было очевидно, что советские войска из Афганистана нужно выводить, и как можно скорее. Что в итоге и было сделано.

Хватает сходств и во внутренней политике.

Россия середины XIX в. представляла собой внешне величественное, крепкое здание, но за красивым фасадом скрывалась весьма неприглядная картина. Весьма красноречиво в своей знаменитой записке об этом написал П.А. Валуев: «У нас сверху блеск, а снизу гниль». И это во многом соответствовало реальности. Чудовищная коррупция, огромная и неповоротливая бюрократическая машина, произвол чиновников, тотальный контроль государства за всеми сторонами жизни общества, казарменный порядок, насильственно утверждаемый сверху, наличие господствующей государственной идеологии, неприемлющей сомнений и противоречий, подавление всяческого инакомыслия, отсутствие нормального суда и гарантированных прав и свобод человека – вот что такое Россия периода царствования Николая I. В конце концов, унизительное крепостное право, когда 20 миллионов человек находились по сути в рабском, бесправном состоянии. Александр II был вынужден реагировать на вызов времени, проводя свои «великие реформы».

По сути, то же самое делал Михаил Горбачёв. К середине 80-х гг. СССР охватил тяжёлый многосторонний кризис: идеологический, кадровый, экономический. Все худо-бедно вменяемые люди осознавали, что «дальше так жить нельзя», что назрели серьёзные реформы системы казарменного социализма, построенного за предыдущие годы. Перестройка в этих условиях была неизбежна и абсолютно логически оправдана. Другое дело, что она к моменту своего начала уже безнадёжно опоздала. Браться за это нужно было как минимум лет двадцать назад. Но даже тогда не было бы полной гарантии успеха. Есть точка зрения, что построенная Сталиным командно-административная система в принципе не поддавалась реформированию – любые её реформы вели к тотальному обвалу всего государственного здания и всей системы социализма. И, видимо, это действительно было так.

Здесь уместно провести аналогию с человеческим организмом. Как известно, любую болезнь легче предотвратить, чем лечить. Ну или, по крайней мере, желательно её лечить на самой ранней стадии, пока есть запас времени и можно обойтись терапевтическими методами. Но если болезнь запущена, то шансов на благополучный исход остаётся не так много. И винить затем во всех грехах нужно не доктора, к которому больной попал в тяжёлом состоянии, а самого пациента, или врачей, которые до того его лечили неправильно или не от тех недугов. Именно поэтому мне представляются несостоятельными все гневные инвективы в адрес Михаила Горбачёва. Да, у него было много ошибок, но они носили преимущественно локальный, тактический характер, а трагический финал в любом случае был предопределён. Обвинять в развале СССР нужно Иосифа Сталина или, на худой конец, заскорузлое брежневское руководство, всеми силами блокировавшее косыгинские реформы, которые были, возможно, последним шансом спасти страну от коллапса.

Опять же, возвращаясь к вопросу о личности реформатора, нужно отметить, что Александр II, конечно, не дотягивал до уровня Петра I или Екатерины II, а Горбачёв, если сравнивать с современными ему правителями, до Дэн Сяопина или Ли Куан Ю. Но они понимали необходимость перемен и пытались воплотить их в жизнь. И, стоит отметить, им многое в этом плане удалось. Реформы середины XIX в. действительно с полным правом можно называть великими, ибо они коренным образом перевернули ход российской истории, превратив патриархальную помещичье-крепостническую Россию в развитое капиталистическое государство. Упразднение крепостного права, судебная реформа, создание земских органов самоуправления и многое другое – все эти деяния царя в конце концов были по достоинству оценены отечественной историей. А наиболее дальновидные современники уже тогда понимали весь масштаб и всё значения учинённых преобразований. Горбачёвская перестройка в плане результатов оказалась менее продуктивной, но она в конечном итоге также сыграла огромную роль не только в истории нашей страны, но и в судьбах всего мира.

Если говорить о судьбе реформаторов, то она, конечно, в России по большей части незавидна. Александр II был убит народовольцами, Никита Хрущёв был снят своими соратниками со всех постов и отправлен на пенсию, а Михаил Горбачёв ушёл под потоки брани и проклятья, сыпавшиеся на него со всех сторон. Но, как бы там ни было, это был их осознанный выбор, который им казался безальтернативным и единственно верным. Понятно, что во многом они шли на реформы не от хорошей жизни, а под давлением обстоятельств. Но они действительно считали, что не могут поступить иначе, и старались действовать в интересах своей страны и своего народа. Другой вопрос, насколько у них это получилось.

Любые реформы – процесс трудный и болезненный. Они требуют тщательной подготовки, детального плана и грамотной команды, способной их реализовать. Начинаются они, как правило, под всеобщее одобрение и ликование, с ними связывают надежды на лучшее будущее. Часто эти ожидания оказываются чрезмерно завышенными – люди хотят получить всё и сразу, уповают на то, что реформы одним махом регат все их проблемы, приведут к всеобщему благоденствию. Но так не бывает. Путь реформ долгий и тернистый, и далеко не все оказываются готовыми пройти его до конца, потерпеть лишения сейчас, чтобы потом жить лучше и счастливее. При первых же проблемах они норовят сойти с этого пути, с ностальгией оглядываются в прошлое, которое уже не кажется таким ужасным, как раньше. А реформатор, начавший тяжёлые, но необходимые преобразования, становится козлом отпущения, ответственным за все народные бедствия и невзгоды. Это мы уже переживали не раз, и, судя по всему, нечто подобное нам предстоит пережить ещё не раз. Ибо история, увы, нас ничему не учит.