«Вива Италия! Вива дуче!» (2)

До встречи с будущими, как надеялся Андрей, друзьями-неофашистами оставалась пара-тройка дней. Их Андрей посвятил знакомству с Римом и шопингу. По легенде он был из зажиточной семьи итальянских колонистов, так что денежки у него водились. На эти нетрудовые лиры он купил себе модный костюмчик, который сидел на атлетической фигуре  как влитой, обостряя интерес и без того внимательно поглядывавших на Андрея кареоких синьорин.

Андрей был высок и хорошо сложен. (Значок мастера спорта СССР на грудь он повесить по известным причинам не мог, хотя таковой у него и имелся.) Особенно впечатляюще выглядел контраст между черной шевелюрой, загорелой кожей и зелёными глазами. Причём у этих глаз была одна характерная особенность: Андрей мигал реже обычного человека, и если смотрел на собеседника, то, казалось, его взгляд пронизывает насквозь.

И вот  «эфиопский гость», одетый в свежекупленный костюм, явился по адресу места встречи и с несказанным удивлением обнаружил, что это бассейн. Но вскоре все разъяснилось. Встреча проходила в раздевалке бассейна. Внешне это должно было выглядеть как тренировка ватерполистов в бассейне, закрытом вечерами для широкой публики.

Одетые в джинсы и футболки парни с ухмылкой косились на незнакомого пижона в модном костюмчике, но после краткого представления Чезаре поняли, что их молодой единомышленник из Эфиопии просто не успел притереться к римской жизни. У них в Эфиопии ещё одеваются в стиле 30-х годов, - подумали они про себя.

Чезаре объявил повестку заседания: выступление гостя, а после - обсуждение планов противодействия левой заразе. Гость оказался человеком незаурядным - бывшим бойцом знаменитой 10-й флотилии Валерио Боргезе. (Как раз незадолго до этого «чёрный князь» был обвинен - небезосновательно, надо сказать - в попытке госпереворота и бежал из Италии.) Уже простая причастность к живой легенде и служба в самом успешном итальянском подразделении времен II мировой войны придавали гостю героический статус. Но его выступление оказалось просто ошеломляющим.

По словам Андрея, пожалуй, единственный раз в жизни он слышал столь эмоционально прочувствованное  и блестящее в риторическом отношении выступление. Как он выразился: «Даже для таких записных ораторов, как итальянцы, это было нечто особенное, sui generis». Хотя набор идей был традиционен и даже избит.

Бравый ветеран-моряк повествовал о том, как поднялась Италия при дуче, как колосились ее нивы и плодоносили ее сады, как строились автострады и заводы, а поезда стали ходить по расписанию; как воспрял итальянский национальный дух и каких впечатляющих побед добилась итальянская футбольная сборная. И живописал он эти картины национального взлёта столь убедительно, что у слушателей сама собой появлялась улыбка и расправлялись плечи. Выдержав драматическую паузу, геройский моряк перешёл к обличению заговора, который свил гнездо в окружении благородного Муссолини, среди предателей-аристократов и оппортунистов. Измена и предательство привели к  крушению фашистской Италии и гибели ее вождя. В этом месте голос задрожал, а у слушателей увлажнились глаза. Но, - постепенно возвышая голос, продолжил оратор, - жив дух Муссолини, живы его идеи, а потому фашистская Италия, страна великого дуче непременно возродится!

И вот здесь наступил катарсис. С криком «Вива Италия! Вива дуче!» героический военный моряк-ветеран выбежал из раздевалки и в одежде бросился в бассейн. (Предвосхищая глупые шуточки: вода в бассейне была.) А вслед за ним бассейн с криком «Вива Италия! Вива дуче!« бросились и все молодые фашисты. В одежде и обуви.

Представьте положение Андрея: с одной стороны, новый недешевый костюм, который жалко до слез, с другой - задание Родины, которое надо выполнить кровь из носа. Мыслительный процесс занял миллисекунды, бравые итальянские парни колебаний не заметили. Андрей прыгнул в бассейн с тем же возгласом. И в костюме. Впоследствии он узнал, что это был один из методов психофизиологической подготовки бойцов 10-й флотилии, которая формировалась из убеждённых фашистов.

Итальянские рагацци, говоря современным молодежным слогом, заценили Андрея как реального пацана. Так было положено начало настоящей мужской дружбе. И, вероятно,  не только дружбе. Но об этой стороне своего неофашистского прошлого Андрей предпочитал не распространяться. Он все больше живописал, как классно с новыми товарищами было кататься в Милан, где с местной правой братвой они тусовались в баре Sundown на площади Сан-Бабила. (В общем, те, кто видел фильм «Площадь Сан-Бабила, 20 часов», поймут, о чем речь.)

А вспомнилась мне эта история о «героях былых времён», когда я  побывал на премьере «Электры» в миланской Ла Скале. Лорнируя, так сказать, публику, в одной из лож увидел лицо и силуэт, и чувство узнавания пронзило как финский нож. В той же ложе была очаровательная, хотя и не юная блондинка. Андрей всегда тяготел к этой масти.

Как там у старины Хемингуэя: «Впереди 50 лет необъявленных войн и я подписал контракт на весь этот срок»?