Дворец в Геленджике: борьба с номенклатурными привилегиями 2.0.

В Кремле заявили, что приписываемый Путину дворец на самом деле принадлежит одному или нескольким предпринимателям. Впрочем, имена их власти называть не стали.

Комплекс в селе Прасковеевка под Геленджиком, который Фонд борьбы с коррупцией (ФБК, признана Минюстом иностранным агентом) называет дворцом Владимира Путина, прямо или опосредованно принадлежит одному или нескольким предпринимателям, заявил журналистам пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, но имена их назвать отказался.

При этом Песков не смог ответить на вопрос, почему над данным объектом введена бесполетная зона, а сам он находится под охраной ФСБ или ФСО, переадресовав вопрос этим ведомствам. Тем временем по следам акций протестов 23 января, в ходе которых были задержаны более 3,7 тысячи человек, возбуждено не менее 15 уголовных дел, большинство из которых приходится на Москву.

Пока, насколько можно судить из разрозненных сведений, уголовные дела заводят в основном за применение силы в отношении сотрудников правоохранительных органов. Учитывая, что субботние протесты местами были отмечены довольно жесткими стычками, можно ожидать, что таких дел будет много. Но еще не факт, что власти пойдут по жесткому варианту дела о беспорядках летом 2019 года.

Также пока сохраняется традиция последних лет, когда фигурантами таких дел, как правило, становятся рядовые и даже случайные участники массовых акций. Те, кого называют «пехотой». Тем более что на субботних мероприятиях было заметно не так уж много тех, кого можно считать «ньюсмейкерами от оппозиции». Некоторые, выразив заранее в соцсетях свою поддержку смельчакам, идущим на несогласованную акцию, сами остались дома. Некоторые так и вовсе еще задержались где-то на растянутых коронавирусом новогодних каникулах, следя за событиями по тем же соцсетям и там же делая решительные заявления.

Пока точно нельзя сказать, что более 90 млн просмотров «фильма про дворец» сколько-нибудь адекватно-пропорционально конвертировались в количество протестующих и требующих дальнейшего разбирательства. Грубо говоря, на улицы миллионы все-таки не вышли. Возможно, сказывается определенное недоверие к самим разоблачителям. Мол, «рвутся к власти» и к тому же «страшно далеки они от народа».

Народ же в массе своей привык и считает даже в порядке вещей, что представители элиты — политической или предпринимательской, в данном случае не так уж важно — живут в иной материальной и правовой реальности. Многих это все больше раздражает, однако для многих же не означает полного морального запрета зажить ровно такой же жизнью, едва представится возможность. К тому же вслед за отчасти обывательски-праздным, отчасти проникнутым той самой «классовой ненавистью» вопросом о том, «чей все-таки дворец», неизбежно угадывается следующий: а дальше-то что делать?

Уже приходилось видеть сравнения нынешней кампании с теми позднесоветскими кампаниями по борьбе с «номенклатурными привилегиями», на которых, в частности, сделал себе первый политический капитал Борис Ельцин. Да и молодой белорусский политик, вылупившийся из простого председателя совхоза, Александр Лукашенко начинал ровно так же. Кто бы мог тогда подумать, что на улицы выйдут огромные толпы требовать его отставки.

Возможно, теперь многие обыватели, с любопытством и в меру решительным «кухонным осуждением» посмотрев кино про дворец, инстинктивно не очень доверяют тем, кто пытается словить хайп на данной теме. Сам Навальный тут — особый случай, он оказался в СИЗО, резко и сознательно повысив ставки в политической игре своим приездом.

Возможно, пока люди просто не готовы к тому, чтобы терять то, что они имеют сейчас, в обмен на некие обещаемые оппозиционерами «перемены», которые непременно — и тут многие судят по драматическому историческому опыту, растянувшемуся на весь ХХ век, — принесут с собой никакое не благополучие, а для начала крах привычного образа жизни, а потом уже как пойдет.

В принципе представителям власти и провластным пропагандистам давно бы пора озаботиться формулированием сколько-нибудь внятного месседжа, адресованного широким обывательским слоям, тем, кого называют «бюргерами», «мелкой буржуазией» или просто консерваторами по жизни, дорожащими тем малым, что у них есть, и находящимися в ладу с этим своим конформизмом. Всем этим сторонникам какой-никакой стабильности и противникам великих потрясений ради светлого, но далекого будущего, нужны не столько витиеватые и уклончивые объяснения — мол, дворец каких-то предпринимателей, а каких, мы сказать не можем, — а внятный и понятный образ относительно близкого будущего: куда мы идем и что от этого будет каждому, кто соблюдает нынешние правила игры?

А что касается дворца, то, возможно, неизвестным и потенциально благородным предпринимателям в свете сложившейся обстановки стоит этим объектом пожертвовать — отдать каким-нибудь талантливым или больным детям. Тем, которым эсэмэсками на лечение по телевизору деньги собирают. В расчете хотя бы на то, что тот же Навальный от такого «облома» и досады, что хайп сломали, «удавится» — в переносном смысле, конечно.